Книга Сердце самой темной чащи, страница 7 – Оксана Заугольная

Снова прижала Василиса куколку к сердцу и дальше пошла, не сидеть же на кочке весь день до вечера, а ну снова непогода в лесу застанет! Уж не к своей, так к чужой деревне она точно выйти должна. К тому же и моровые избы давно закончились. Лес был вокруг один, густой и мрачный.

Василиса даже под нос не бормотала больше: так страшно было собственный голос услышать в этой тишине. Не пели тут птицы, даже ворон не было слышно. Не цокали белки, не ворочались в глубине кустов кабаны. Василиса уже подумала, что даже услыхать волка и то сейчас было бы лучше этой тишины, но больно прикусила язык, будто вслух глупость сморозила. Только волков ей сейчас и не хватало!

Хотелось выйти уже к людям или хотя бы найти охотничью избушку. Куда угодно, лишь бы не бродить по лесу без толку до стертых в кровь ног. Старые мертвые деревья цеплялись за косу и подол, царапали лицо и шею. Воздух душил мошкарой, даже солнце, почти не проглядывающее через плотно сплетенные кроны, жарило, а не грело.

Пару раз она падала на землю и лежала ничком, вдыхая густой муравной запах и мечтая так и умереть, но потом вставала и ковыляла дальше, не выпуская из руки куколку, словно та ей придавала сил. Долго ли, коротко ли, да только совсем вымоталась Василиса и уже подумывала найти место для ночлега среди бурелома, как снова услышала топот.

Кольнуло вновь ладонь, придавая храбрости, и Василиса побежала, да так быстро, словно и не знала усталости. И бежала она не прочь от звука, а за ним! Ветви хлестали по ногам и лицу, осока резала босые ступни, камни кололи, мох и ручьи мочили только что высохшее платье, но Василиса не обращала на это внимания, лишь крепче сжимала куколку и бежала вперед.

Вот и тропа наконец показалась, а по ней скакал всадник. Конь под всадником в этот раз был вороной, да до того огромный, что одно копыто с тарелку. Сам всадник был облачен в черный плащ, и даже череп над плечами казался темнее, чем у его собратьев. Следом за всадником, замедлившим ход, Василиса птицей вылетела на открытое пространство и ахнула. Пусть уже снова сгустились сумерки, но они не помешали ей разглядеть частокол, а за ним и хоромы.

Все как мачехе мечталось: и горница над клетью и сенями, и светелки, и терем с башенками до того искусно вырезанными, что глаз не отвести. Да только не из дерева были эти хоромы – даже из-за частокола Василиса видела, что сложено это все из костей. Да и сам частокол был не горшками увешан, а черепами, и на каждом коле по черепу держалось.

Хотела Василиса обратно в лес сбежать, да ноги словно все силы потеряли, а в голове мыслишка птичкой мелкой билась: «Разве не об этом ты мечтала – к людям выйти? Так мечтать надо было со старанием. А то вот огонь, вот и люди. А что люди мертвые – так ты и не просила живых».

И до того от этой мысли Василисе смешно сделалось, что она и бежать раздумала. Раз уж добралась до хором Кощея, пусть ей старик бессмертный хоть горсть угольков горячих даст да направление к деревне укажет. А она ему до земли поклонится, не переломится!

Тем временем черный всадник подъехал к воротам и пропал, словно растворился. Боязно Василисе было ближе подходить, а вдруг тоже пропадет? Но любопытство разъедало душу. Как так – вместе с конем, не спешившись, да прямо минуя ворота во двор прошел? Ворота вон какие, тоже костяные, сами из ног человеческих сделаны, в наперекрест руки костяные их держат, и пальцами рук и ног на воротах узор словно выложен. Жутко, но взгляд отвести никак не получалось.