Книга Сердце самой темной чащи, страница 10 – Оксана Заугольная

Не успел ничего ответить ее вынужденный спутник, как отворились ворота, без скрипа, словно смазанные маслом.

– Проходи, Василиса, чувствуй себя как дома, – пригласил ее красавец.

Шагнула Василиса во двор и только хотела спросить, кто он таков, что так по-хозяйски двором и хоромами распоряжается, как прямо над ее головой каркнул огромный черный ворон.

Оглянулась Василиса как раз вовремя, чтобы увидеть, как сами собой закрываются ворота – крепко сжимаются костяные пальцы, ни щелочки не остается – и как ворон прямо в руки ее спутника бросает что-то острое, словно венок из длинных черных кинжалов.

А когда тот прижал пальцы с боков этого венка и поднял над головой, водружая его на место, Василиса все поняла. Не кинжалы были это, а зубцы царской короны. Каждый зубец – знак народа, которым царь правит. А корона черная, потому как царствует он в Нави. И Василиса своими ногами в Навь шагнула. Нет теперь ей обратно дороги, если только царь не отпустит.

– Кощей, – прошептала Василиса, глядя прямо в разноцветные глаза навьего царя. Бухнуться бы на колени, поклониться бы до земли, да ноги не держат и спина не гнется! Язык словно все прочие слова забыл, проклятый, только сил и достало прошептать:

– Кощей…

Поморщился навий царь, по короне своей длинным черным ногтем щелкнул.

– Кощей, – согласился он. – Я бы не снимал корону и не вводил в заблуждение девиц всяких, да только вихрем в короне бывает неудобно перемещаться, а просто на коне – долго. Мое царство огромное, все земли умертвий и неживых и за полгода не объедешь.

Выдохнула наконец Василиса и снова вдохнула. Сердце ровно биться начало. Обидно стало, что девицей всякой ее царь назвал. Только-только красавицей величал и, надо же, как быстро повернулся! Но промолчала Василиса. Чай она тут не за расположением царским да словами ласковыми. Вспомнила, как тут оказалась, и ноги свои сбитые пожалела, руки и щеки исцарапанные.

– Прости, что не признала, навий царь, – снова поклонилась до земли Василиса. От нее поклонов не убудет, а Кощею – почтение. Она нет-нет, да глянет на него из-под ресниц. Не стар и не страшен. Чего тогда люди напраслину возводили? Вот и поди разбери! – А послала меня к тебе мачеха Милица, просила дать огня от твоего очага, чтобы дом грел, уют создавал, а двор не сжег и домочадцев до угару не довел.

Снова дрогнул губами Кощей, словно улыбнуться попытался, но в то же мгновение брови свел, точно ласточкин хвост, хмуро, и тучи над его головой потяжелели, того гляди дождем прольются. С глухим карканьем на плечо опустился ворон. Хищно блеснул темными вишнями глаз, махнул крыльями и замер будто изваяние.

– Я и не против пламени язычок дать и угольков не пожалею, – заговорил Кощей и машинально погладил ворона по голове и накостнице клюва. – Да только без службы не приживется огонек – потухнет. Готова ли ты мне три службы сослужить, чтобы домой с огнем вернуться?

Василиса чудом не выпалила, что даже шансу одному уже рада. Вместо этого поклонилась снова до земли и ответила кротко:

– Согласна, Кощей, давай свои службы.

– Ишь какая торопыга, – усмехнулся навий царь. – По одному заданию давать буду. И разве ты не знаешь, что утро вечера мудренее?

Кивнула Василиса. И впрямь на поляне глаза черепов светили так, что было светло как днем. А на самом деле была ночь непроглядная. Да и не спала она с прошлой ночи толком. И не ела тоже!