Книга Сердце самой темной чащи, страница 96 – Оксана Заугольная

«Навий огонь сжигает только живое, – вспомнила она слова Найдена, – а оттого в людском доме держать его немыслимо: дрова он не жрет, проклятый! Так что ты за порог, а Милица к кузнецу за обычным огнем сама побежит али дочерей пошлет. Не ждать же им тебя от Кощея. Чай, послали за тем, чтоб сгинула».

Но вот перед ней двор и ни одного огонька. Не топится печь, не идет дым из трубы, не горит лучина.

Василиса спешилась и погладила по шее конька. А потом присмотрелась и увидела, как приоткрылась дверь да шевельнулась ставня – не домовому же любопытно стало, чай Милица его в первый день в овин изгнала! Значит, дома мачеха и Власта, только вот встречать не выходят.

– Ну да мы и не спесивы, – пробормотала Василиса себе под нос и крепче перехватила череп. – Ну что, Найден, готов?

– Готов, – хрипло ответил тот и сверкнул огнем. – Пойдем, Василисушка, принесем огонька.

И они вошли во двор. Всадник остался у ворот, безмолвный и грозный.

Едва Василиса толкнула дверь, как ее за руку схватила Милица и втащила внутрь.

– Ну наконец-то! – Мачеха широко улыбалась, но глаза ее горели злобным пламенем, а от ее пальцев на руке Василисы могли остаться синяки. – Вернулась, Василисушка, а уж как мы заждались!

– Заждались? – Василиса улыбнулась, даже не поморщившись, хоть руке и было больно. – Далеко Кощей живет, уж не обессудьте!

– Да ты и сама не торопилась! – воскликнула Власта с лавки. Она все так же куталась в стеганое одеяло и все равно мерзла. Василиса покачала головой. Избу всю выстудили похожие на осенние ветра и дожди с пролетевшей бурей. Ей и самой было не по себе и зябко. – Небось ела и пила там горячее, на печке грелась и домой не торопилась, пока Кощей сам не выгнал?

– Службы Кощею сослужила и огонь получила, – ровно ответила Василиса, наконец выдирая кисть из железной хватки мачехи и выходя в центр избы. Теперь она видела в темноте точно кошка, и от ее глаза не спряталось ничего: ни собранных сундуков с матушкиным и батюшкиным добром, ни сора и грязи, которую не отчищала пропавшая Василиса, а мачеха и ее дочки не собирались даже браться. – Могли у соседей огня пока взять или у кузнеца.

– Да мы сразу и взяли! – выкрикнула Власта. Мачеха на нее цыкнула, да поздно, а Власта все больше расходилась. – Только тебя спровадили, как матушка к кузнецу побежала, но ты, ведьма проклятая, чего-то наворожила! Матушка огонь принесла, а он и потух сразу! Из-за тебя это!

Василиса только бровь подняла удивленно.

– И в вашей беде я виновата? – спросила она, крепче прижимая к себе череп Найдена и надеясь, что тот не подаст голоса раньше времени и не дрогнет, когда дело дойдет до развязки.

– А кто еще? – Власта вскочила, так и не оставив одеяло, которое только сползло с головы. Тут Василиса и увидела, какие грязные у нее волосы и руки, какое осунувшееся лицо. – Мы и у других соседей огонь просили, и на полене носили, и в горшке, а тух каждый раз, стоило во двор войти! Есть приходилось точно нищенкам или сухое и сырое, или же у соседей побираться. Только испечешь у соседей на их печи, принесешь в дом – оно сыро делается!

– Власта! – прикрикнула на нее Милица. – Разве ж Василисушка в этом виновата? Небось какой колдун чаровал – вот и Белолика пропала. Не встречала ты ее в лесу?

– В лесу не встречала, – отозвалась Василиса, с трудом сдерживая дрожь. – А зачем Белолика направилась в лес, неужто меня искать?