Книга Калифорнийская душа исекайнулась в Украине, страница 12 – Христина Холод

А я… я сидела в углу и наблюдала.

Моя победа превратилась в билет в первый ряд этого театра ужаса.

И я понимала, что смех Троянды был не просто ошибкой.

Это был ее смертный приговор, который Мавка решила исполнять частями. Долго. И очень, очень больно.

Крики начали затихать. Не потому, что боль стала меньше, а потому, что у Троянды просто заканчивались силы, чтобы кричать. Ее голос превратился в хриплый, задавленный стон. Тело, изможденное бесконечными конвульсиями, едва заметно дергалось при каждом новом разряде.

Мавка, кажется, это заметила.

На ее лице появилось выражение… недовольства. Словно ее любимая игрушка начала ломаться, терять свою чувствительность. Эксперимент заходил в тупик. Реакция стала однообразной, предсказуемой.

– Хм… – пробурчала она, остановив вращение ручки. – Кажется, рецепторы перегружены. Чувствительность падает. Скучно.

Я подумала, что она остановится. Что шоу закончилось. Какой же я была, блядь, наивной.

Она не остановилась. Она просто решила сменить локацию.

Мавка осторожно, почти с нежностью, отсоединила электроды от уже распухшего, покрасневшего клитора Троянды. Девушка тихо, облегченно вздохнула. Наверное, подумала, что это конец.

Бедная, дурацкая девчонка.

С выражением хирурга, что готовится к следующему этапу операции, Мавка раздвинула ее ноги немного шире. Ее пальцы, покрытые потом и слезами Троянды, скользнули ниже.

И она ввела электроды ей в вагину.

По одному.

Глубоко.

Я видела, как тело Троянды снова напряглось. Как ее глаза, сначала наполненные облегчением, теперь заполнились новым, еще более глубоким ужасом. Это уже не была внешняя пытка. Это было вторжение.

– Вот… – Мавка удовлетворенно кивнула. – Здесь нервных окончаний меньше, но они другие. Боль будет не такой острой, но… глубже. Объемной. Посмотрим, как тебе это понравится.

Кажется, Мавка немного подобрела.

"Подобрела".

Боже, какими же, блядь, извращенными стали мои критерии добра.

Она не набросилась на нее с новой яростью. Она начала медленно.

Легкий, едва ощутимый оборот ручки.

Тело Троянды выгнулось.

Это был не резкий рывок, как раньше. Это была глубокая, тягучая судорога, что шла словно изнутри, из самого центра ее существа. С ее уст не вырвался крик. Только тихий, длинный стон, словно звук лопающей струны виолончели.

Ее мышцы сократились, сжимая электроды внутри.

– О-о-о… – Мавка заинтересованно наклонилась. – Интересно. Очень интересно. Сжатие мышц улучшает контакт. Реакция сильнее. Это… это меняет все!

И она снова начала играть.

Только теперь ее игра стала еще изощреннее, еще более садистской.

Она создавала длинные, тягучие импульсы, которые заставляли все тело Троянды дрожать в непрерывной, глубокой агонии.

Это было уже не похоже на удары. Это было похоже на то, что внутрь нее запустили стаю электрических червей, которые медленно пожирали ее изнутри.

На лице Мавки появилась улыбка чистого, научного восторга.

Она открыла для себя новое поле для исследований.

А Троянда… Троянда уже даже не плакала. Она просто лежала, широко распахнув глаза, в которых застыла пустота.

Кажется, ее разум просто отключился, оставив свое тело на растерзание этой страшной, электрической агонии.

И я подумала, что, возможно, это и было ее единственным спасением.

Прошло время. Возможно, минуты. Возможно, вечность.