Книга Спи, милый принц, страница 106 – Мэй

Понять такое отношение отца Николас мог легко, поэтому отчасти сочувствовал Линарду. Они как-то ходили вместе в купальни, и Николас увидел мельком клеймо на спине Линарда, прямо на лопатке, так отец обозначал, что дети – его собственность, обязанная беспрекословно выполнять приказы. Иначе он убьёт тех, кто им дорог.

Линард как старший сын стал новым лордом Уэлтером, но просто так император его не отпустил. Место главы Управления для Линарда была заказано, а ещё корона указала ему, кого взять в жёны. Леди Мэйбл Ламберт была полностью лояльна, как и все Ламберты, а больше род ничем не выделялся, его глава был рад выдать дочь за Уэлтера, пусть и сына изменника.

Как ни странно, брак оказался удачным, и Линард торопился из Управления домой, а Мэйбл ждала второго ребёнка. У Линарда Николас и пошёл спрашивать советов насчёт Майлза.

– Моему сыну – три года, – напомнил Линард, перебирая бумаги. – Я не имею представления, что делать с детьми постарше. Берни рад, когда я приношу ему игрушки.

– Мне игрушкой не обойтись, – вздохнул Николас.

Ему заниматься бумагами не хотелось. Они сидели в кабинете, и оба стола были завалены документами. На стене красовалась карта Кин-Кардина с отмеченными местами преступлений, но пока расследование застопорилось.

Стоило Николасу распахнуть новые двери, как они тут же захлопывались, едва не ударив по носу. Каждая зацепка вела в тупик, и Николас почти поверил в проклятие или в то, что кто-то мешал расследованию. Хотя в Управлении это представлялось маловероятным.

Артефакторы ничего не нашли, снятые с Майлза остатки чар оказались бессмысленными. Никто не распознал заклинание. Тала Рей, предоставившая отчёт, сухо сказала, что дело не в малой величине фрагмента, они попросту не сталкивались с такими запрещёнными чарами. Но определили, что это часть большего плетения.

Что значило, на каждом месте преступления приносили жертв для своей части большого общего заклинания. Это сильно осложняло выяснение того, что же творила конкретная запрещёнка.

– Ещё Берни любит, когда мы собираемся вместе, – продолжил Линард. – Мэйбл вышивает у камина, я читаю, а Берни забирается то к ней на руки, то ко мне. Любит, чтобы я читал ему вслух.

С унынием Николас посмотрел на бумаги. Слушать такое и не уснуть невозможно.

– Майлз умеет читать сам.

Остановившись с бумагами, Линард глянул на Николаса, хотел что-то сказать, но передумал и вернулся к разбору.

– Майлзу тоже понравятся вечера у камина, – заметил Линард.

– Да я не знаю, о чём с ним разговаривать!

– Не обязательно разговаривать. Майлзу достаточно чувствовать немного постоянства и тепла.

– Каминного.

– Каминного, – вздохнул Линард, не возражая.

Майлз жил в доме Николаса уже несколько дней, и пока всё шло неплохо. Мальчик ещё всего шугался, иногда боялся из комнаты выходить, но Вельма взяла его в оборот. Она относилась к нему как к молодому господину, но в то же время как к несчастному сиротке. Большую часть времени Майлз проводил на кухне.

Первый ужин прошёл скованно. На второй день Николас вернулся уставший, вымотавшийся бесконечными требованиями отчётов от всех и полнейшей бесполезностью этих отчётов. Он с лёгким ужасом думал, что сейчас опять придётся как-то изображать расслабленность, но не пришлось.

Майлз с восторгом рассказал, как готовил ужин вместе с Вельмой, оказывается, ему было интересно, но родители считали, это никак не соотносится со статусом будущего лорда. Как полагал Николас, у Дотлера были замашки аристократа с огромным состоянием и древностью Кальтоны.