Книга Ее темный секрет, страница 39 – Риган Хэйс

— На том и порешили, — слегка успокоившись, окончил Нандир. — Завтра мы подготовим ритуальное оружие, а затем Альвейн обучит нас Ритуалу. Скоро мы одолеем заразу, поразившую нашу общину, а сейчас отправляйтесь к своим женам и мужьям и спите спокойно. Полагаю, несколько дней в запасе у нас имеется, чтобы освоить обряд. Так будем же терпеливы: еще немного, и мы очистим мир от первородной тьмы.

Члены совета один за другим поднимались с пола и прощались с Нандиром, почтительно склоняя головы на пороге. Уходя, Альвейн едва заметно кивнул старейшине и оглянулся. Ниррен осталась сидеть у огня, поникшая, обессиленная. Она все водила подушечкой пальца по резной рукояти кинжала, которому придется отведать крови того, кого она все еще любит.

Альвейн всегда знал, что любви дочери старейшины и безродного знахаря не суждено случиться. Он чувствовал, что один из них уничтожит другого, но не предугадал, что приложит к этому руку сам.

[1] Каменная постройка военизированных и оборонных жилищ пиктов, которые могли иметь форму башни или колеса.

[2] Кто ты такой? (сканд.)

[3] В скандинавской мифологии словом Ginnungagap обозначалась первичная бездна, хаос, из которого позднее сформировалось мироздание. Именно из пустоты и холода бездны в мир явился великан Имир.

Уже почти седмицу он не показывался во дворе. Не был обласкан лучами солнца, не ступал по лужицам пролившегося дождя. Арден спрятался в коконе, который сам же для себя и выплел. Иллюзий он не питал: безопасность его временна, и как только силы его истощатся, а завеса тьмы спадет с его обиталища, односельчане тотчас же прибегут с вилами, чтобы насадить на острые концы его голову.

Арден теперь виделся себе ходячим противоречием: исследуя тьму внутри себя, он нес миру светоч знаний, но миру тот не был нужен. Мир отвергал его всеми фибрами, плевался и гремел осуждающим воплем. И свет Ардена понемногу начал гаснуть, всеми отвергнутый. Тьма томилась в нем, доверху заполняя его существо. Он пропитался ею до духоты и стал узником в собственном теле. Этой тьмы стало слишком много для него одного, но юноше не с кем было ею поделиться.

«Тебе не в чем себя упрекнуть, — нашептывала темная благоволительница. — Они не способны оценить твоего могущества и не заслуживают милосердия».

И сколько бы Арден ни терзал себя, хватаясь за почерневшие волосы, шепот этот успокаивал бурю в груди. Слова тьмы обволакивали с головы до пят, навевая приятную усталость. И лишь одна мысль иглой упрямо колола под ребрами: Ниррен его отвергла.

— Ниррен...

Покрутив любимое имя на языке, вкусив его горечи, Арден снова проваливался в пропасть, где его поглощала неопределенность. Все, чего он так алкал, чего мечтал достичь, было ради нее одной. Любовь к прекрасной дочери старейшины вела его, точно свет луны в непроглядной ночи, не давала сбиться с пути... Как же тогда так вышло, что он свернул с тропы и навсегда потерял любовь?

«Она не нужна тебе, Арден, — продолжала тьма ласкать его уши. — Тот, кто не может осознать твоего величия, не должен стоять с тобой плечо к плечу».

Тьма призывала его идти своей дорогой и забыть о девушке, чьи черные глаза разжигали в нем пламя. Но именно этого он не мог. Даже после того, как ее рука ускользнула из его ладони, он не мог выкорчевать Ниррен из сердца — слишком многое он положил к алтарю их общего будущего.