Книга Эринии и Эвмениды, страница 123 – Риган Хэйс

В Париже мы обрели свое местечко под солнцем. Крохотная квартирка на третьем этаже недалеко от площади Бастилии, с видом на шумную улицу, стала нам новым домом, где мы могли спокойно вдохнуть полной грудью вдали от неурядиц и школьной травли. Получив результаты экзаменов, мы уже ощутили привкус близящегося освобождения, но именно сейчас окончательно сожгли все мосты и отправились в свободное плавание. И плавание это сулит стать благотворным для нас обоих.

Каждое утро мы пешком отправляемся позавтракать в небольшую, но уютную кофейню мадам Пирнье. Ее воздушные и нежные круассаны, сдобренные пенкой ароматного капучино, тают во рту. Бархатные белые гвоздики в вазоне на круглом столике радуют глаз свежестью лета. Здесь, почти в самом центре Парижа, можно заразиться какой‑то магической легкостью и воспарить над миром, полностью отдавшись единению с самим собой.

Это утро ничем не отличается от прочих. Мы снова занимаем полюбившийся столик на летней веранде, где нас приятно обдувает ветер. Он играет в волосах, точно шаловливый ребенок, подхватывает края полосатой скатерти, зазывая в даль незнакомых улиц.

Рори скрупулезно изучает меню, желая отведать что‑нибудь новенькое. Я же остаюсь верна своим круассанам и бодрящему кофе. Мы щебечем, уподобляясь птицам в ветвях деревьев, стоящих вдоль тротуара, наблюдаем за туристами и проносящимися мимо мопедами. Картина вокруг нас полна умиротворения и искрящегося счастья, за которыми так сложно вспомнить и разглядеть темные пятна прожитых передряг.

Но стоит Рори уйти, чтобы заказать завтрак, как я снова ощущаю их гнилостный аромат. Пятна эти вторгаются на живописное полотно той жизни, которую я себе нарисовала, и разъедают ее кусочек за кусочком.

Мне делается не по себе. Что‑то опять меняется, тянется ко мне из прошлого.

Такое уже бывало раньше. Не успею я расслабиться, как давний омут снова пробуждается и утаскивает меня в свои глубины. Как обычно, я трогаю цепочку, на которую поместила карту Жрицы в пластиковом футляре для бейджа. Я извлекаю ее из-под выреза блузы и провожу пальцами по гладкой поверхности, ища успокоения и защиты.

«Верная Жрица, ты ведь убережешь меня от его нечистого взора, правда?»

Знаю, ты где‑то здесь, совсем близко. Появление твое всегда сопровождается приступами тошноты и головокружения, будто я движусь по беснующимся морским волнам. Мир переворачивается вверх тормашками, низвергая меня в адово пекло.

«Однажды ты устанешь от меня бегать, устанешь прятаться…»

Я помню о его словах до сих пор, держу их в надежно запертом ящичке своего разума, куда боюсь заглядывать без света. Именно поэтому держу заветную карту близко к телу. Киллиан, несомненно, тоже всегда начеку, выжидает удобный момент, чтобы довершить начатое. Впрочем, может, ему в удовольствие бродить среди людей, развлекать себя мелкими пакостями и напитываться трупной сладостью человеческих пороков. Как ни крути, сделка вышла удачной для обоих, если опустить формальности. Киллиан должен бы поблагодарить меня за щедрый дар, но вместо этого я озираюсь по сторонам, чуя неладное, и хватаюсь за цепочку, молясь, чтобы и сегодня опасность прошла мимо.

Он будет следовать тенью, покуда смерть не приберет меня к рукам. Всю мою жизнь Киллиан будет напоминанием о злодействах, повторять которые я не хочу и не стану.