Книга Эринии и Эвмениды, страница 99 – Риган Хэйс

Миссис Патнэм прикрывает за ней дверь, и я успеваю заметить, как Ханна напоследок окидывает комнату любопытным глазом. Наконец дверь захлопывается, и мы остаемся наедине.

Присцилла сразу меняет тон с ироничного на боевой:

— Ну-ка признавайся, белобрысая засранка тебя задирает?

— Если бы дело было только в ней, я бы не звонила вся в слезах, — издаю я нервный смешок. — Но нет. К сожалению, все сложнее и… опаснее.

Присцилла вальяжно располагается на кровати Ханны и не сводит с меня своих мудрых глаз.

— Ты что, кого‑то убила, птичка?

В ответ одариваю ее молчанием. Пронзительный взгляд вдовы изучает меня с минуту, после чего она встает и принимается за дело. Зашторивает окно, чтобы не пропускало блеклый дневной свет. Достает из большой сумки маленькие свечи в круглых стеклянных подсвечниках и расставляет в широкий круг на полу комнаты. Вынимает из кармана зажигалку и начинает поджигать один фитиль за другим.

Тут уж я накидываюсь на нее с придушенным воплем:

— Нам нельзя ничего жечь в комнатах! Сигнализация же сработает…

Но Присцилла неумолима. Она не торопясь разгибает спину, после чего подлезает под штору и приоткрывает старое окно. Внутрь сразу залетает зябкий ветер, и пламя свечей дрожит на сквозняке.

— Ничего, все быстро выветрится. Садись.

Обе мы ступаем в круг, очерченный танцующими огоньками, садимся в позу лотоса. Присцилла вытаскивает из сумки пучок шалфея, подпаливает его совсем немного от свечи и, как только он начинает тлеть, окуривает нас и комнату его пряным дымком.

— Это чтобы злые духи не мешали, — поясняет она и улыбается. Я отмечаю, что в уголках ее рта появилось больше морщин. — Помнишь, как раньше мы проводили обряды очищения?

— Да, — киваю, — конечно, помню. Будто это было вчера.

После таких обрядов мне приходилось, вернувшись домой, забрасывать школьный свитер или блузку в корзину для стирки, пока родители не учуяли этот резкий аромат. Иначе мама бы снова укоризненно отчитала меня, а затем и соседку, которая «в очередной раз склоняет ребенка к темным практикам». Если бы не плотный рабочий график, вряд ли бы родители, так истово верующие в Бога, оставляли меня наедине с еретичкой, гадающей на картах Таро и якобы говорящей с призраками. Но пути Господни неисповедимы.

— Вот теперь можешь говорить, ничего не утаивая. Что же ты натворила, птичка?

Наконец собираюсь с силами и выдавливаю из себя слова:

— Если расскажу, ты во мне страшно разочаруешься.

Присцилла раскатисто смеется, после чего заходится в типичном для курильщика кашле.

— Милая, после моего покойного засранца-муженька мало что в этой жизни способно разочаровать меня сильнее, — успокаивает она и поддерживающе кладет руку на мое плечо. — Ну же, не умалчивай, Би. Чтобы помочь тебе, я должна знать, что ты учудила.

И я рассказываю. Сбивчиво, тихим и дрожащим голосом, ведь перед ней я могу не прикрываться щитом из юношеской бравады и хладнокровия. Присцилла узнаёт про таинство в лесу, про призыв демона мщения и дальнейшие его пакостные проделки с моими недругами.

— Я уже думала, что вконец загнусь, понимаешь? Сломаюсь и тем самым проиграю битву. И только сейчас я понимаю, что все равно ее проиграла, раз пошла на такое. Потеряла себя и не знаю, как отыскать. Но вместо того чтобы отправиться на поиски своего истинного «я», нашла эту дурацкую книгу…