Онлайн книга «Потусторонним вход воспрещён»
|
— Садитесь, мальчики. В ногах правды нет. Где-то я это уже слышал… Раиса Пантелеймоновна похлопала ладонью рядом с собой, приглашая меня сесть. Я машинально опустился — почти упал — за стол. Гусев устроился на стуле с другой стороны. Я оказался как бы зажат между бабулей и директором музея. — Кто вы? — неудобно поерзав, спросил я, поочередно заглядывая в глаза сначала тете Рае, потом Гусеву. — Даже не так. Кто такие Хранители? — Вот ты сам и ответил на свой вопрос, — добродушно усмехнулся Глеб Борисович. — Мы и есть Хранители Института гипотетической истории, продолжатели дел его главных основателей. Снова мы… — В смысле? Прерывая едва начавшийся разговор, позади бодро скрипнул пол. Вытирая руки и лицо свеженьким полотенцем, в кухню вошла Надя. — Гарью все провоняло, — пожаловалась она безадресно. — Чуть попозже голову вымою, не могу. Вась, ты чай гостю предло… — Она прикусила язык, потому что заметила Раису Пантелеймоновну. Сестра ойкнула и уронила полотенце, но подбирать не стала. — Бабушка? Тетя Рая с деланым оскорблением схлопнула веер. С таким звуком, точно отвешивала кому-то заслуженную пощечину. — Ужасное, ужасное слово! Сколько раз повторять: не хочу его больше слышать. Никогда. Иди сюда. — Бабуля привстала и церемонно обозначила тройной поцелуй в обе щеки, едва ли на самом деле касаясь напомаженными губами Нади. — Но, — Надя оглядела нашу странную компанию за столом, чуть задержалась на куче бумаг, — что у вас за консилиум тут? Я покачал головой: «Не спрашивай». — Понимаете, Надежда Наумовна… — начал Гусев, но не успел договорить. — Давайте не будем распыляться по мелочам… Простите, но в этом доме вообще предлагают гостям чай? — возмутилась тетя Рая, впрочем, совершенно не меняя громкости голоса. Пустая суета и шум не были в ее манерах. Надежда торопливо подорвалась с места: — Да, бабуль… Ой, теть Рай, сейчас… Она засуетилась возле плиты, захлопала дверцами шкафов. Тонко зазвенели блюдца — сестра достала с дальней полки лучший чайный сервиз из фарфора, привезенный родителями из экспедиции в Китае. Надежда Пантелеймоновна мгновенно успокоилась, переложила веер и устроилась поудобнее на плюшевой кушетке. Махнула нам, мол, продолжайте. Гусев радостно ухватился за тему: — Кстати, в китайской церемонии приготовление чая считается своего рода ритуалом очищения и подготовки духовного сознания к вкушению природных даров. Знаете, происходящее сейчас с городом напоминает мне один из таких ритуалов: старое бьется насмерть с новым, и победитель готовится испить соперника до дна. Все смешалось, как слоеный пирог… Кстати, — обратился Глеб Борисович к Наде, — а у вас есть что-нибудь к чаю? — Найдем, — бросила Надя и еще активнее захлопала дверцами ящиков в поисках остатков позавчерашнего магазинного рулета. Раиса Пантелеймоновна поджала губы — рассеянность Гусева ее явно раздражала: — Господи, как издалека ты всегда заходишь. Практически с динозавров! — А что поделаешь? Ты хочешь, чтобы я впихнул весь курс гипотетической истории в одно чаепитие? Раиса Пантелеймоновна промолчала, выказывая недоверие частыми взмахами веера. — Так вот, — вернулся Гусев к рассказу. Он и сам нервничал, это было заметно. — О ритуалах… Не знаю, известно ли вам, но ритуалы в нашем городе всегда были в почете. Особенно всяческие жертвоприношения. Сначала подношения древним духам, затем время, принесенное в жертву ради строительства нового города на месте старых развалин. После — старый жизненный уклад, отданный на заклание новым временам. Недаром все революции происходили в Петербурге. Это город, построенный на костях. Причем костях всего: как и буквально человеческих, так и костях забытых сюжетов и судеб. Куда-то это все должно было деваться. |