Книга Потусторонним вход воспрещён, страница 176 – Екатерина Ландер

— Амулет. Приводит к нужному. К тому, что провалилось.

— На Изнанку, что ли?

Мальчик промолчал, упрямо сжав губы. Я вспомнил про три вопроса, на которые отвечают Потусторонние. А я как раз задал ему третий.

— Так на что меняемся? — обратился я к старшему.

— На желание, — так же быстро ответил он. По схожести голосов и интонаций я наконец догадался: вероятно, мальчишки были братьями.

— Валяйте.

Пацан поразмышлял — снова нарочито театрально, отклонившись корпусом назад, придерживая локоть одной руки другой и постукивая пальцем по подбородку:

— Можешь на голову встать?

— Что?

— Ну, хотя бы на руки. И походить.

Наверное, он шутил. Но заглянув в блестящие, как живые, пытливые темные глаза, полные непонятной жажды и любопытства, я сообразил: не шутит.

— Окей, — согласился я.

Обтер ладони друг об друга, прикинул расстояние до земли.

Последний раз подобный трюк я проделывал в универе, на парах по физкультуре. Не сказать, что отлично. Пожилой, но спортивный и подтянутый физрук вздыхал, закатывая глаза, будто от нежелания видеть мои потуги в подтягиваниях на турнике, отжиманиях или любых других видах физических нагрузок.

«Мозги в подворотне не защитят. Или кисточками и палитрами отбиваться будете? — авторитетно заявлял он, продолжая мучить студентов все отведенные ему полтора часа. — Серышев, болтать пришел? Пять кругов по залу!»

Вот и сейчас…

Я кувыркнулся вперед, подставляя руки. Шершавый асфальт больно впечатался в ладони. Мир запрокинулся. Побалансировав так вверх тормашками несколько секунд, я попробовал переставить левую руку, чтобы «шагнуть» вперед, но потерял равновесие, зашатался и кувыркнулся через голову.

— Врет Сашка. Даже эта лбина так не может, — услышал я разочарованный вздох младшего паренька и сел, отряхиваясь от пыли и крошек.

Когда я вновь оказался на ногах, двоих ребят уже и след простыл.

Ладони неприятно чесались от шершавых соприкосновений с асфальтом. На земле рядом со мной лежал забытый — или все же честно выменянный — амулет.

— Говорят, в двадцатых годах тут двое детей погибли, — сухо произнес Ярик. Он едва сдерживался, оставаясь намеренно, подчеркнуто спокойным. — Писали в газетах. Полезли искать некий клад, хвастались товарищам, что найдут царское золото. И… ну, ты сам видишь. — Он передернул плечами, будто стряхивая с себя что-то неприятное.

— Это Потусторонние? — Голос дрожал от волнения. Я сдерживал себя, чтобы не оглянуться и не посмотреть, куда ушли мальчишки.

Ярик молчал. Мне казалось, он уже не ответит, но Ярослав заговорил:

— Почти. Те из них, которых видят лишь сенсоры да Хранители. Люди — редко. Может, мельком, не больше. Вот если они прикончат пару-тройку человек, то обретут тела и станут такими же, как наш Вольдемар.

По спине прошел запоздалый холодок.

— А как? Они же бесплотны?

— Не совсем. Знаешь, если нехитрым ритуалом заманить на Перепутье тех, кто потенциально может туда попадать… Силы будут неравны. Гусев же рассказывал. Терпение. Главное, терпение.

— Вода камень точит, — согласился я.

На расхожую поговорку Ярик отреагировал странно:

— С камнем еще только предстоит разобраться. Сначала Кшесинская.

— Зато у нас есть это.

Я потряс в воздухе непонятным амулетом, который больше всего напоминал круглый кусок пластика с выжженной серединой. Можно повесить на шнурке и таскать на шее. Размером он был с обычную хлебную сушку.