Книга Потусторонним вход воспрещён, страница 282 – Екатерина Ландер

Сипло втянув воздух, Вольдемар рванулся и забарахтался на поверхности, тяжело дыша.

Мир перед глазами превратился в череду мерцающих мутных пятен. Жадные до кислорода легкие горели огнем, речная вода заливала лицо.

Вольдемар заозирался.

Солнце в необычайно чистом, почти неоново-желтом небе уже валилось за горизонт. С дальнего берега безоблачное полотно протыкал шпиль Петропавловского собора. Он слабо золотился в вечерних сумерках. Тяжелая, будто напитавшаяся дневным жаром, вода вязко обволакивала тело.

Отплевываясь от водорослей и мокрых волос, Вольдемар по-собачьи погреб к берегу, выбрался из воды и вытянулся на пологом спуске.

Над рекой, напоминавшей расплавленное золото, кружили чайки. Пахло прелыми водорослями, жирной глиняной почвой, мокрыми досками и немного тухлой рыбой.

Острый угол плиты уперся в ребра.

— Ну что, братец, как жизнь? Хороша водичка? — окликнул сверху знакомый смеющийся голос.

Вольдемар напрягся, собрался с силами и перекатился на спину.

В паре шагов от него стоял худощавый высокий человек с седой, аккуратно стриженной бородкой, в сером пальто и очках, с тростью в руке.

— Здравствуй, Александр.

Глеб Борисович Гусев, а точнее, Александр Васильевич Пель прижал руку к груди и изобразил шутливый поклон: «К вашим услугам».

— Ты меня чуть не убил. — Вольдемар оттолкнулся от плиты и рывком сел. Воспоминания путались, сплетаясь в калейдоскоп обрывочных картин.

Литейный мост в разгар оживленного буднего дня. Черный водоворот, поглотивший кукол и сестру Марго. Неожиданный толчок в спину и падение, будто разом исчезли перила моста. Тугой всплеск воды и затем темнота…

Александр переложил трость из одной руки в другую и деловито проговорил:

— Живое смерти не ищет, а мертвое, как известно, не боится. Все с тобой было бы в порядке, не переживай.

— Не было б… — тихо проговорил Вольдемар.

После всего случившегося в Академическом переулке, возле калитки во двор отца, к Башне грифонов, где расположился Институт, после нового уговора с Мастером — бессмертие в обмен на второй шанс вернуть Кудель памяти — уже ничего не могло быть прежним.

Но произносить этого вслух Вольдемар не стал. Он огляделся:

— Какой сейчас год?

— Тысяча восемьсот семьдесят шестой, — сказал Александр. И прибавил с улыбкой: — Двадцать восьмое августа.

«Взрыв кессона при строительстве Литейного моста…» — пронеслось в мыслях голосом рыжей фурии, девчонки-лозохода из НИИ ГИИС. Двадцать восьмое августа тысяча восемьсот семьдесят шестого.

Вольдемар поежился и дернул плечом, прогоняя воспоминания о допросе и развоплощении в цветочном ларьке.

— Значит, ты нашел философский камень, который не смог получить отец? — медленно начал он, не глядя на Александра, потому что знал: выдержать насмешливый прищур серых глаз ему сейчас не под силу. А если не выдержит, то больше никогда не сможет сказать всего того, что накопилось в душе. — А после тебе стало мало. И ты инициировал остальное: подкинул ключ Марго, потому что знал о Пророчестве Двух Влюбленных. А чтобы у девочки появилась мотивация, ты организовал похищение ее сестры, хотя пятый ребенок для ритуала никак не был нужен. Потом же, — Вольдемар почувствовал, как все сильнее сжимает челюсть, скрипя зубами от натуги и злости, — зная о моей сделке с Мастером кукол, придумал так, чтобы о ключе узнал я. Но не сообщил обо всех нюансах. Так же интереснее, правда? А затем привел группу институтских и новых Влюбленных в мой клуб, потому что там стояло зеркало Брусницыных, которое открыло бы им их предназначение… А потом пришел торговаться с Духом.