Онлайн книга «Потусторонним вход воспрещён»
|
— Налейте, — кивнула я. Он еще раз смерил меня пренебрежительным взглядом, но оставил стекло в покое и отвернулся. Щипчиками ловко перекинул в высокий бокал несколько кубиков льда из морозильного отсека. Набрал из-под крана воды. Я следила за ним, пытаясь унять все нарастающую внутреннюю тревогу. Сердце тяжело колотилось в груди — гулко, точно в свинцовом ящике. Музыка волнами расходились по телу, звала, будоражила. The desire that vodoo gives to a weak mind. I want to know how to survive in the nightlife… [36] И Надя, как назло, все не возвращалась — затерялась в толпе, не различить. — Пожалуйста. Стакан лихо проехал по столу и остановился напротив. Я вцепилась в него, будто в поручень переполненной маршрутки. Локти липли к каменной столешнице. Бармен несколько механически продолжал натирать бокалы. На бесстрастном лице его теперь не читалось никаких эмоций. Ритмичные тени танцующих одинаково покачивались в отражении на задней стене бара, дробились в цветных бутылках с сиропами и тониками. В общей синхронности и зацикленности их движений проскальзывала нарочитая неестественность. Я почувствовала себя внутри музыкальной шкатулки: когда поднимаешь крышку, а застывшая фарфоровая балерина вращается на подвижной платформе с остекленевшим взглядом и посмертно сомкнутыми над головой нежными руками. А мир плывет вокруг, и музыка звучит, а балерина крутится-крутится… Что-то тут не так… Я сделала жадный глоток и вздрогнула, уловив краем глаза движение позади. Крутанулась на стуле, едва не расплескав остатки воды. И чуть не столкнулась нос к носу с возникшим рядом причудливо разодетым незнакомцем — молодым человеком неопределенного возраста: то ли из-за обилия грима на лице, то ли от излишней, какой-то нездоровой худобы, то ли от количества одежды, навешанной на нем как на вешалке или на… Я замерла, ловя пришедшее на ум слово. Манекене… Франт с наскока уселся на свободный Надин стул, оперся одной рукой на него, а пальцы другой пропустил сквозь высветленные рыжие пряди челки, местами окрашенные из пульверизатора зеленой краской. — Прошу прощения, прекрасная леди. Не хотел напугать. Позвольте назваться: представитель древнейшего рода высшего потомственного дворянства, обитавшего в этих местах, — он сделал круговое движение головы, охватывая обозримое пространство, — с середины пятнадцатого века. Почти принц. Или, выражаясь по-русски, цесаревич. Надеюсь, вас не испугают такие внушительные цифры и такие громкие слова. — Когда города еще не существовало? — недоверчиво уточнила я. Внешне «представитель дворянства» действительно напоминал некогда богатого, но разорившегося человека — деньги ушли, а привычки и повадки остались. Хотя больше он походил на натуру эксцентрическую и творческую, старательно косящую под стиль века эдак девятнадцатого. Все было при нем: и туфли с блестящей пряжкой, и высокие чулки, и кюлоты, и расшитый золотыми узорами камзол, и даже смахивавшая на длинный пирог шляпа с потрепанными перьями, — но все предметы гардероба казались настолько затертыми и поношенными, что придавали облику больше неряшливости, чем изысканности. — Именно! — обрадовался франт. «Почти принц» колупнул длинным ногтем указательного пальца дыру на чулках и расплылся в приторной улыбке. — Или, по-простому, Вольдемар. |