Книга И жили они долго и счастливо, страница 100 – Алёна Селютина

В том, другом, их родном мире у них с Финистом был дом. Просторный светлый двухэтажный терем, который Сокол построил сам, мечтая о большой семье. Баюн дважды входил в широкие массивные двери этого дома. В первый раз он принес им счастье, во второй – беду.

Они прожили вместе двадцать пять лет и уже нянчили первых внуков от среднего сына – Светозара, когда Настя заболела и слегла. Финист попытался вылечить ее сам, не смог, стал искать лекарство и нашел Баюна. Насте всегда казался злой иронией тот факт, что Баюну – этому порождению хаоса и изначальной тьмы – была дана такая сила исцелять словом, что он мог вернуть даже недалеко ушедшую душу.

– Все что угодно, – сказал Финист.

– Все? – протянул кот, изогнувшись на своем столбе вопросительным знаком: острые когти впились в металл, узкие черные губы изогнулись в усмешке. – А не боишься давать такие обещания, светлый сын волхва?

– Нет.

– Что ж… Служба. Любые мои приказы и до тех пор, пока не скажу «довольно». Клянись. На крови.

Финист согласился, и в тот же вечер Баюн спел Настасье свою песню, и ей стало лучше.

Они думали, кот потребует награду сразу же, но он ушел, ничего не сказав, и не возвращался долгих пять лет. А потом однажды без предупреждения и стука вошел в их дом и коротко изложил свои требования. Соколу надлежало явиться к Лебеди и сказать, что желает служить ей, борясь с темными колдунами в соседнем мире. А позже Баюн потребует его к себе, и он должен согласиться.

Кот не стал ждать ответа. Финист дал клятву, которую нельзя нарушить.

Они долго сидели в тишине, когда закрылась крепкая дубовая дверь, что больше не могла защитить их. Все внутри Насти кричало и рвалось упасть на колени, просить прощения за то, что из-за нее Финисту пришлось потерять свободу, умолять, чтобы простил. Но она оцепенела и не решилась. А потом Сокол порывисто встал и ушел в другую комнату, вернулся с любимым кинжалом, резанул по ладони, подождал, пока лезвие станет красным, прошептал слова заговора. Металл впитал кровь, оставляя клинок чистым, Финист протянул кинжал Насте.

– Вот, – сказал он, – так ты всегда будешь знать, что я жив.

Она послушно взяла кинжал в руки. Финист вышел на крыльцо, обернулся птицей и долго летал в небе, вернувшись только к утру.

– Ты собрала мои вещи? – спросил он.

Настя не винила его за холодность. Она слишком хорошо знала его и понимала: он раздавлен и не в состоянии сейчас проявить чуткость.

– Наши вещи, – поправила она.

Сокол нахмурился.

– Я иду с тобой, – пожала плечами она, озвучивая само собой разумеющееся.

– Настя… Тот мир… он не для тебя. И потом, здесь наши дети, здесь внуки. Ты должна остаться. Я буду вас навещать.

– Глупости какие! – Настасья топнула ногой и продолжила, переигрывая с жизнерадостностью и улыбкой: – Как будто бы впервой идти за тобой неведомо куда. Или ты правда думал, что так легко избавишься от меня?!

Он не стал возражать. Из вещей взяли совсем немногое, Сокол сказал, все остальное в новом мире им не понадобится. Дом оставили Светозару и его жене Несмеяне. Попрощались с детьми и внуками и отправились в путь.

Настя так и не извинилась. А Финист ни разу не припомнил, что именно из-за ее болезни ему пришлось дать клятву и лишиться свободы. Служил молча и ответственно. Она налаживала быт, и чем больше времени проходило, тем сильнее боялась заговорить о случившемся, боялась, что муж обвинит ее открыто, скажет, что это из-за нее. Он был единственным, чье мнение действительно имело для нее значение. Она бы этого не перенесла.