Книга Жена двух генералов драконов, страница 42 – Кристина Юраш

— Вы серьёзно? — спросил он, и в его голосе послышалась ирония.

— Да, — сказала я, стараясь не отводить взгляд. — Я серьёзно. Я хочу научиться играть ту мелодию. Я подумала, что она может мне помочь… Стать лекарством от боли… Я смогу переживать боль через музыку…

Агостон смотрел на меня долго, слишком долго. Его взгляд проникал в самую глубину моей души, и я чувствовала, как под этим пристальным взглядом я становлюсь уязвимой.

Потом он усмехнулся, и эта усмешка была такой горькой, что я не смогла сдержать дрожь.

— А что, если я откажусь? — спросил он, и в его голосе прозвучала угроза.

— Тогда я сама найду способ ее выучить, — сказала я, сощурив глаза. — И поверьте, вам это не понравится! Я буду блямкать столько, что сначала уволятся все слуги, потом переедут соседи.

— Пощадите! Я не хочу сжигать рояль. Он тоже дорог мне как память! — заметил Агостон, улыбаясь. — Но вы ставите меня в неловкое положение своей угрозой.

Он закрыл тетрадь и отложил перо, его движения были плавными и уверенными.

— Пойдёмте, — сказал он, его голос был холодным, но в нем чувствовалась скрытая сила. — Только не обещайте, что будете плакать, если не получится. Я не люблю утешать одетых женщин.

Мы вернулись в гостиную, где воздух был пропитан напряжением и ожиданием.

Я села за рояль, чувствуя, как холодные, но уверенные пальцы Агостона коснулись клавиш.

Он встал за моей спиной, его присутствие было ощутимым, как невидимая нить, связывающая нас. Его дыхание обжигало мою шею, вызывая трепет в сердце. В этом моменте было что-то волнующее, почти опасное, как будто мы балансировали на краю пропасти.

И снова я вспомнила бал. Этот взгляд, который следил за мной, пока я танцевала с его братом, сожалея, что все не наоборот.

— Ку-ку, прелесть моя, — послышался тихий голос. — Я тут. Рояль тут. Мы все тут. Может и вы вернетесь?

Я опомнилась и положила руки на клавиши, сидя как прилежная ученица.

— Сначала — руки, — прошептал Агостон, его голос звучал мягко, но в нём чувствовалась какая-то теплота. На мгновенье мне показалось, что если довериться ему, открыться, быть может, я бы нашла в нем ту самую поддержку и исцеление.

— Нет, не так, — повторил Агостон. — Кто у нас скукожил пальчики? А ну быстро раскукожила их…

Я разжала напряженную руку.

— А как? — спросила я, чувствуя, как он дышит рядом.

Агостон осторожно взял мою руку, его пальцы были холодными, но не отстранёнными. Они двигались с такой осторожностью, будто он боялся сломать меня. Его прикосновение было лёгким, почти невесомым, но в нём чувствовалась сила.

— Вот так, — сказал Агостон, он коснулся моей ладони, затем провёл ею по клавишам, нажимая на них.

Нота прозвучала, тёплая, грустная и знакомая. Она проникла в самое сердце, вызывая воспоминания.

Она!

Грустная.

Знакомая.

— Повторите, — сказал Агостон.

Я попыталась.

Кажется, я не слишком прилежная ученица. Я растерялась, глядя на клавиши… Так, она где-то здесь. Нет. Не она!

— Нет, не туда, — сказал Агостон. — Не туда. Левее… Смелее и левее… Вот здесь… Вот так…

Я смотрела на его руки, на шрам на ладони, который он никогда не показывал. Его движения были плавными, уверенными, но в них чувствовалась мягкость. Он знал, где каждая нота.

Агостон вёл мою руку, и мелодия оживала снова. Я чувствовала, как моё сердце начинает биться в такт с музыкой.