Книга Жена двух генералов драконов, страница 43 – Кристина Юраш

— А теперь — сами, — сказал он. Я услышала, как он отошел немного.

Я попробовала повторить, но снова сбилась, сопя как десять рассерженных ежиков. Агостон поправил меня, затем убрал мою руку и заиграл сам.

Он играл одной рукой, но его мелодия была настолько красивой, что я не могла отвести от него глаз. Это была та самая мелодия, которая когда-то заставила моё сердце биться быстрее.

Та самая мелодия.

С трёх нот, как стук в дверь.

Потом — переход в тёплый аккорд.

— Почему вы решили меня учить? — тихо спросила я, чувствуя, как тяжёлая волна воспоминаний накрывает меня с головой.

Слова застряли в горле, словно невидимая рука сжимала моё сердце, не давая им вырваться наружу.

Я старалась не показывать слабость, но голос предательски дрогнул.

— Чтобы у вас был шанс превращать мою жизнь в ужас и кошмар по утрам и вечерам, — парировал он.

Его голос был ровным, но в нём я услышала что-то, что заставило меня замереть. Это была смесь усталости, боли и чего-то ещё, чему я не могла найти названия.

Он улыбнулся, его улыбка была тёплой и искренней.

— Так вы все еще горите желанием? — спросил Агостон.

— Да, — сказала я. — Я хочу, чтобы вы научили. По-настоящему. Я хочу сама играть её. Возможно…

Я замолчала.

— Возможно… — начала я, но тут же замолчала. Слова застряли у меня в горле. Возможно, это поможет мне. Возможно, музыка станет моим лекарством от боли. Возможно, я смогу выразить её… как-то иначе.

Агостон прищурился, словно не веря своим ушам. Его взгляд стал более внимательным, и в нём мелькнуло что-то новое — интерес, может быть, даже надежда.

— Одну минутку. Я придумал, как вас научить, — произнес Агостон. — Я когда-то так учил играть брата. Будете смеяться, но он не знал названия ни одной ноты.

Он поднялся с места и направился к кабинету. Я услышала, как генерал что-то ищет там, и через мгновение он вернулся с листом бумаги и клеем. Его движения были уверенными, но в них тоже было что-то, что выдавало его внутреннее напряжение.

Потом ушёл в кабинет.

Вернулся с клеем.

Приклеил бумажки с цифрами прямо на клавиши.

— Вот так, — произнёс Агостон, разорвав лист на небольшие кусочки и аккуратно приклеив их на клавиши. — Чтобы вы не путались.

— Это же глупо, — сказала я, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Я не ребёнок!

Он улыбнулся, но на этот раз его улыбка была мягкой и тёплой.

— Я знаю, — ответил он. — Но играете пока как ребенок.

Я хотела спорить. Я чувствовала, как внутри меня поднимается волна протеста, как воздух вокруг наполняется невидимыми искрами. Но… так действительно было проще.

Я начала.

1.

2.

3.

4.

Звуки рождались из-под моих пальцев, словно оживая. Я сбивалась, теряла ритм, и мелодия рассыпалась на осколки. Потом я взяла себя в руки.

Я снова пыталась.

Медленно, неуверенно. Пальцы дрожали, а мысли путались. Но я знала, что должна. Должна найти ту самую мелодию, которая жила в моём сердце.

И вдруг…

Я сыграла её.

Целиком.

Медленно, сбиваясь, но — сыграла.

Я замерла.

Время словно остановилось.

Сердце колотилось так сильно, что казалось, оно готово выпрыгнуть из груди. Но это была не та радость, которую я ожидала. Это была радость от преодоления. От того, что я смогла.

Я сделала это. Я смогла. Я сыграла мелодию, которую считала святой.

Я обернулась, чувствуя, как меня переполняет радость. Я хотела сказать «спасибо». Хотела увидеть его улыбку. Хотела, чтобы он разделил это со мной. Почему-то сейчас мне это было важно!