Книга Чудесные рецепты крестьянки-самозванки, страница 40 – Василиса Мельницкая

— Мама не говорила, кто этот дядя?

— Нет. — Митя отрицательно качнул головой. — Я спросил. Она сказала, что никто. Потом мы на поезде ехали. И поезд — бах!

— Бах… — задумчиво повторил Владияр.

То есть, скит был. Но кто тот человек, у которого Ульяна работала последний год? Кто дал ей рекомендательное письмо? И дяди… Родственники? Отец? Брат? А мать умерла…

Что ж, Ульяна не сирота, как он и предполагал. Спросить ее, зачем солгала? А смысл? Это ее прошлое, не имеющее никакого отношения к Владияру. Пусть хранит свои тайны.

На обратном пути Митя уснул, прижимая к себе щенка. Владияр же думал о том, что ему и братьям все же повезло, потому что отец их не бросил.

К возвращению Владияра Николаевича дом убрать успели. А на готовку времени не хватило, так что привезенные Зоей Федоровной горшочки несъеденными не останутся.

— Вы не рано вернулись? — спросила я у вышедшего из ведомобиля Афанасия. — Я вас позже ждала. Случилось что?

Митя навстречу мне не спешил, поэтому я и заподозрила неладное.

— Все хорошо, — ответил Афанасий и улыбнулся. — Митя устал, мы и вернулись.

«Наверное, он упал и повредил ногу, — мелькнуло в голове, — оттого и не выходит из ведомобиля».

Пока Афанасий доставал коляску и помогал Владияру Николаевичу перебраться в нее, я распахнула дверцу с той стороны, где сидел Митя. На его коленях лежал щенок.

— Митя! — ахнула я.

— Мама, это Ночка. Красивая, да?

— Митя…

Я не знала, что сказать сыну. Отбирать собаку теперь глупо. Да и животное ничем не виновато, выкинуть Ночку за забор я не смогу. Зато я точно знала, что скажу тому, кто позволил Мите взять щенка!

— Ульяна, прекрати! — услышала я голос Владияра Николаевича. — Отойди от Мити. Помоги мне попасть в дом, там поговорим.

Я бросила на него злой взгляд. Так разговаривать со мной при сыне — это уже перебор. Что он себе позволяет?!

— Митя, собаку оставь во дворе, — сказала я. — Сейчас тепло, ей тут будет хорошо. В дом Ночку нести нельзя.

— Можно, — возразил Владияр Николаевич. — Тут я решаю, что можно, а что нет.

— Афанасий? — Я умоляюще на него посмотрела. — Присмотришь… за ними? Хорошо?

Ругаться с Владияром Николаевичем при Мите я не хотела категорически. Так можно сына против себя настроить. Он уже под впечатлением от доброты «дядюшки».

— Присмотрю, иди, — кивнул Афанасий. — Не волнуйся.

Поздно. Я в бешенстве.

Владияр Николаевич молчал, пока мы добирались до гостиной. А там я ему и слова не дала сказать.

— Что вы себе позволяете? — выпалила я, не желая думать о том, что веду себя неправильно.

— Я? — вроде как удивился он.

— Вы! Если у вас есть деньги, вам все можно? Вы настраиваете сына против меня! Вы мне замечания при нем делаете! Оспариваете то, что я ему говорю!

— Я так и знал, что ты будешь против собаки, — произнес Владияр Николаевич, кривя губы в усмешке.

— Знали! И сделали по-своему! — кипятилась я. — Небось, и догадываться не пришлось, почему я буду против! Из-за того, что я «баба с ребенком»… — Некстати вспомнились слова Зои Федоровны. — …меня не возьмут на нормальную работу! Я вынуждена терпеть ваш несносный характер! Ради сына! Мне нужно его растить. А вы… вы…

— Негодяй? — подсказал Владияр Николаевич. — Мерзавец? Даже не знаю, как назвать того, кто возится с твоим малышом, пока ты занята работой.