Книга Чудесные рецепты крестьянки-самозванки, страница 42 – Василиса Мельницкая

— Ульяна, стой. Остановись, я сказал! — крикнул Владияр Николаевич мне в спину. — Вернись.

Я неохотно повиновалась, избегая его взгляда.

— Посмотри на меня, — велел он.

Пришлось подчиниться.

— Я прошу прощения, — произнес Владияр Николаевич, едва я подняла голову. — Ульяна, пожалуйста, прости за грубые слова о ревности и постели.

— Зачем? — Я, и правда, не понимала. — Зачем вы…

— Мне нужно было убедиться… кое в чем. Я же сказал, чтобы ты развеяла мои сомнения. Ты это сделала.

Я не заметила, когда он успел взять меня за руку. И теперь гладил по тыльной стороне ладони, будто ребенка успокаивал. Я мягко высвободилась.

— Прости, — повторил Владияр Николаевич. — Не забирай Митю, пожалуйста. Я понял, что делал не так.

Я все же дура, потому что… простила. Просто он смотрел на меня так, как смотрел бы Митя, если бы я отобрала у него щенка. В конце концов, людей следует судить не по словам, а по поступкам. Владияр Николаевич умеет стегать словами, но его поступки иные. Добрые. И ошибки он признавать умеет.

— Разбирайтесь сами… со своей собакой, — проворчала я. — Где ей жить, например. В той комнате, где спит Митя, я ей ночевать не позволю.

— Собака — не твоя забота, — ответил Владияр Николаевич. — Афанасий ею займется.

— Тогда, с вашего позволения, я буду накрывать на стол. Вы же, кажется, не обедали.

— Нет, Ульяна. Позови сюда Митю. Мне нужно кое-что сказать вам обоим.

Сына я нашла на заднем дворе. Он играл с щенком, а Афанасий вытаскивал из сарая доски.

— Поговорили? — спросил он меня.

В ответ я лишь вздохнула. Афанасий понятливо кивнул, а я взяла Митю за руку и повела в дом.

— Мам, а Ночка? Мам… — Он дернулся к щенку.

— Бери с собой, — сказала я. — Владияр Николаевич хочет тебе что-то сказать.

Сердце болезненно сжалось, когда Митя взглянул на меня с ужасом. Видимо, решил, что я уговорила «дядюшку» выгнать собаку.

— Митя, отпусти Ночку и подойди, — попросил Владияр Николаевич, едва мы вошли в гостиную.

Щенок застучал коготками по чисто вымытому полу. Митя вплотную подошел к коляске.

— Митя, я говорил тебе, что ты должен спросить разрешения у мамы?

— Да, — кивнул Митя.

— Мы договорились, что хозяином Ночки буду я, а ты сможешь с ней играть. Так?

— Да. Но она же и моя? — Митя забеспокоился.

Владияр Николаевич взглядом указал ему на меня.

— Мама, можно? — спросил мой догадливый ребенок. — Можно мне тоже быть хозяином Ночки?

— Если Владияр Николаевич не против, — сказала я. — Но при условии, что ты будешь его слушаться.

— И если будешь заботиться о Ночке, — добавил Владияр Николаевич. — Помогать ее кормить, вычесывать, убирать за ней.

— Хорошо, — обрадовался Митя. — Спасибо!

— Договорились, — улыбнулся Владияр Николаевич. — И еще одно. Митя, я прошу прощения у твоей мамы за то, что грубо разговаривал с ней, когда мы приехали. И у тебя тоже, за то, что обидел твою маму.

Если я остолбенела от столь неожиданного поворота, то Митя, и вовсе, ничего не понял.

— Запомни, пожалуйста, — произнес Владияр Николаевич, обращаясь к Мите. — Мужчина не должен грубо разговаривать с женщиной. Мне стыдно, что я так поступил.

— Я запомню, — пообещал Митя. — Ой…

Он обернулся, чтобы забрать Ночку, и увидел, что она оставила лужу на полу. Я вздохнула и пошла за тряпкой.

— И мама права, — услышала я, выходя из комнаты. — Ночка будет жить во дворе.