Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 130 – Василиса Мельницкая

Смешно. Это дом моих предков. Тех, что Морозовы. Жаль, нельзя память какого-нибудь прадедушки получить, чтобы выудить оттуда план здания.

Тут меня осенило, что где-то в подвале может висеть план эвакуации при пожаре. Это же учебное заведение! На этажах я такие планы видела. На них указаны все выходы, все лестницы и переходы.

Дальше таиться смысла не было, поэтому я осмотрела стены в поисках выключателя. И ведь нашла, что искала! Щелчок тумблера — и подвальное помещение залил белый свет.

Подвалы, отведенные под лаборатории, определенно остались за дверью. Здесь же вдоль стены тянулись трубы и провода, пол был земляным, стены — каменными, а низкий потолок давил, напоминая о том, что я в ловушке. Освещенный коридор поворачивал налево, туда я и отправилась, рассудив, что под лежачий камень вода не течет. То есть, я хотя бы осмотрюсь, не сдаваться же просто так.

За поворотом обнаружился более широкий коридор и ряд дверей: без надписей и запертых. Впрочем, последняя дверь оказалась открытой. А за ней…

Я чуть не расхохоталась. То, что я искала! Комната преподавателей и лаборантов, вернее, их раздевалка. Сейчас на крючках вдоль стены висели белые халаты, а внизу, на полочке, стояла сменная обувь. В том числе и туфли из парчи с острыми носами и помпонами.

Брать или не брать? С одной стороны, за ними я сюда и пришла. С другой, обнаружат меня только утром. И как я тогда объясню, зачем взяла туфли?

Поколебавшись, я решила поискать выход. И вернуться за туфлями, если его найду. Зря я, что ли, страдаю фигней в этом подвале? Вместо того, чтобы спать.

От мысли о том, что Бестужев будет ждать меня в пять утра, об удвоенной пробежке и разминке, неприятно заныло под ложечкой. Так ведь он еще и не дождется, и тогда…

Кричать, наверное, будет. Не ударит же, в самом деле. Какое-нибудь новое наказание выдумает. Например, заставит заниматься дополнительно в выходные. И тогда я не увижу Матвея.

О чем я только думаю⁈

Довольно быстро я поняла, что другого выхода из места, куда я попала, нет. Коридор еще раз повернул — и уперся в тупик. Может, что-то и есть за закрытыми дверями, но я не смогу их открыть: ни отмычкой, коей у меня нет вовсе, ни магией.

Я вернулась к той двери, что захлопнули за моей спиной, подергала ручку, постучала в нее ногой. Тщетно, никто не отозвался.

Поспать, что ли? На полу или вот… халаты собрать, постелить.

Я вновь села, прислонившись спиной к стене. До утра меня навряд ли хватятся. Бестужев, когда я не явлюсь на пробежку, ломиться в дом к Антонине Юрьевне не будет. И, получается, за мной никто не следит, иначе Александр Иванович уже был бы тут.

И Карамелька… А она будет беспокоиться? И вообще, как она там без меня? Спит? Бродит по дому? А связь с ошейником? Не исчезла ли она, если я в подвале?

Я разволновалась, беспокоясь о химере. Вскочила и заколотила в дверь.

— Эй! Хватит! Выпустите меня немедленно!

— Мяу-у-у! — раздалось сзади.

Я обернулась так быстро, что впечаталась спиной в дверь.

— Карамелька? Это ты⁈

Химера, к слову, без ошейника, в своем истинном обличье, порхала сантиметрах в десяти от пола.

— Ты можешь перемещаться ко мне, если нужно, — догадалась я. — Почему же никто мне не сказал…

Я протянула к ней руки, и Карамелька прыгнула ко мне, прижалась к груди. Ласковая она, все-таки. Хоть и с крыльями, а вылитая кошка.