Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 40 – Василиса Мельницкая

Если верить Бестужеву, то от меня требовался пустяк: притвориться иностранкой, представляясь какому-то высокородному дедушке.

— Выучишь пару-тройку фраз на французском, я помогу, — убеждал он. — Нарядом обеспечим, девчонки помогут. Поздороваешься, спросишь, как дела — и всё!

— Всё? — скептически поинтересовалась я. — Вы предлагаете мне выдать себя за другого человека. То есть, обмануть… кого? Я имя не расслышала.

— Боярина Лопухина, — ответил Бестужев.

— Твой дедушка? — Я посмотрела на Зиновия.

— Прадедушка, — признался он. — Двоюродный.

— Ой, да какой обман, — засуетился Бестужев. — Так, невинная шутка. Вы и встретитесь-то один раз. Ты же приезжая. Кстати, откуда?

— Кстати, почему ты так решил? — Я скрестила на груди руки. — Ты всех девушек в городе знаешь? Или у меня на лбу написано?

— На лбу, — фыркнули за соседним столиком. — Большими буквами.

В разговор вступила блондинка, и Бестужев ее представил.

— Ольга Романова, — сказал он. И, наклонившись к моему уху, громко прошептал: — Не однофамилица, из тех… самых.

Веселится, засранец. А на вопрос так и не ответил. Ничего, я упрямая.

— И что во мне не так? — настаивала я. — Одета не по-столичному? Акцент деревенский?

— Нет. — Ольга снисходительно улыбнулась. — Одета ты прилично. Не для светского раута, разумеется, но и мы тут не на званом вечере. И акцента нет. Была бы ты местной, не сунулась бы в «Пышку». Здесь все знают, что это наше место.

Могла бы и сама догадаться. Ведь швейцар на входе требовал показать знак рода.

Подружки Ольги захихикали.

— Что ж, теперь и я буду знать, — произнесла я невозмутимо. — Приехала я из Москвы. К великим родам, как вы поняли, не принадлежу. И нет, вы не убедили меня в том, что я должна принять участие в вашем представлении.

Краем глаза я заметила, что одна из подружек Ольги как-то странно на меня посмотрела. Удивленно. Перевела взгляд на свои руки — и вновь уставилась на меня. Не могла она меня узнать. Мы с ней никогда не встречались.

— Милочка, душа моя! — воодушевленно воскликнул Бестужев. — И почему…

— Яра, — сухо обронила я, перебивая. — Или Яромила. И, вообще, можно без театральщины? Я осознаю разницу между мной и вами. Однако я зашла сюда случайно, и не обязана выполнять ваши прихоти. Или рассказывайте подробности, или ищите другую дурочку.

— Какие подробности тебе нужны? — спросил Вельяминов.

— Как минимум, зачем вам понадобилось обманывать старика, — отрезала я.

Если я хочу стать частью их компании, надо соглашаться. При иных обстоятельствах никто из них и разговаривать со мной не стал бы. Меня попросту им не представили бы. Однако, если соглашусь сразу, если покажу свою заинтересованность, то этот разговор в кафе станет единственным. Они используют меня — и забудут.

Мальчишки переглянулись.

— Не, я пас, — сказал Бестужев. — Другую ищите сами. Я умаялся за рыжими бегать.

— А никто тебя за язык не тянул, — пробурчал Вельяминов.

— Да кто ж знал, — вздохнул Бестужев. — И чем вас эта не устраивает?

— Нас устраивает, — возразил Лопухин. — Это мы ее не устраиваем.

Пока они перепирались, я все же добралась до пышек. Проверить еду на наличие «добавок» — дело нехитрое. Не хотелось делать это открыто. А так, под шумок, пока мальчики спорят…

Чуть теплые пышки, обильно посыпанные сахарной пудрой, были хороши.