Книга Здесь, сейчас и тогда, страница 52 – Майк Чен

После новых запросов в том же промежутке времени Кин увидел массу постов в соцсетях и фотографий, с которых на него смотрела чужая дочь, жившая чужой жизнью. Снимки и видеоролики с расширенными зрачками и невнятной речью, в обществе каких-то мерзких типов и сомнительных приятелей, в неглиже и окружении полупустых бокалов для коктейлей. Куда же подевалась та умница, говорившая о домашке по программированию и сериале «Доктор Кто»? Ее место заняла женщина, воспитанная в диаметрально противоположном ключе. А как же ценности, что Кин и Хезер прививали дочери с раннего детства?

Кин знал, что с ними стало. Половина этих ценностей исчезла без объяснения причин, а другая половина умерла от рака мозга.

Он приказал себе собраться. Потряс головой, чтобы выйти из ступора, и вбил новый поисковый запрос в диапазоне времени, когда Миранде исполнилось тридцать лет. Первый результат выдачи гласил: «Вот почему ПТСР – это проблема всей семьи».

Ссылка вела на страницу с очерком Миранды, опубликованном в интернет-журнале «Голоса из-за решетки». Статьи были написаны заключенными. Голова шла кругом, Кину казалось, что абзацы, состоящие из беспорядочного нагромождения гласных и согласных, сливаются в сплошное пятно на картине противоестественного будущего. Но заключительные предложения он все же прочел без спешки, слово за словом.

«Отец не лечился от ПТСР, и болезнь покинула пределы обмороков и приступов головокружения. Полгода она отбрасывала на нас с матерью мрачную тень, а затем отец оставил прощальную записку и пропал. За эти шесть месяцев между мною и родителями возник пугающий барьер. Из второго года учебы в старших классах мне не запомнилось почти ничего, кроме постоянного страха. Это событие сломало хребет нашей семье, а когда скончалась мать, я только и делала, что изводилась вопросом „ну почему?“, но никто уже не мог дать ответа. Если бы отец получил соответствующую помощь, если принял бы ее вместо того, чтобы тянуть с обращением к специалисту, это могло бы пойти ему на пользу. Быть может, тогда мать гораздо раньше обратила бы внимание на свою головную боль. Как минимум, я не наделала бы столько ошибок. Но лечение начинается на вершине семейного треугольника и струится вниз, к его основанию. В ином случае оно бессильно».

Какой ужас… Кину обещали беспроблемную эвакуацию, но ее последствия оказались катастрофическими.

Шок и онемение сменились чудовищными картинами из жизни Миранды после исчезновения Кина. Прощальная записка? В бюро решили, что ее будет достаточно? Всего лишь записка, а затем еще и бремя похорон матери?

Кина захлестнул ураган эмоций. Гнев. Разочарование. Отчаяние.

Множество ошибок. Или, быть может, только одна ошибка? В итоге все свелось к неодолимому чувству вины, от которого заходилось сердце.

«Если даже мне так плохо, – подумал Кин, – то Миранде, наверное, было в сто раз хуже».

Хезер умерла от рака, и этого не изменить, но Миранда пала жертвой зияющей раны, нанесенной исчезновением отца. Кин перечитал последний абзац, где четко и ясно излагались мысли, рожденные в наихудшей обстановке и при самых непростых обстоятельствах. Где-то под гнетом шестнадцати лет жизни без родителей, полной множества неверных решений, томилась душа той Миранды, которую он когда-то знал и любил.