Книга Нарисую себе счастье, страница 16 – Марианна Красовская

— Трещит, Казьмир Федотыч, — коротко ответил один из молодых людей.

— А что с рельефом? Стекает?

— Рельеф хорошо себя показал. Думаю еще позолоту сверху попробовать. Будет богато. Пока же в печи стоит.

— Потом покажешь, что выйдет.

Пока я глазела по сторонам, Казимир вел с мастерами вполне содержательную беседу. Они с полуслова понимали друг друга. Обсудив какие-то совершенно непонятные мне “присадки” и “зерновку”, они остались друг другом довольны. Потом Долохов вывел меня на воздух, позволяя отдышаться.

— Печи потом посмотрим, — сказал он. — Там для тебя ничего интересного. Ну, как настроение?

Я улыбнулась бодро, а потом у меня заурчало в животе.

— Завтракал? — остро взглянул Долохов.

— Не успел.

— Я так и понял. Тогда для начала перекусим, а потом я тебе покажу, что хочу увидеть от тебя.

К моему тайному восторгу Хозяин оставил меня в деревянной беседке возле главного здания. Снова заходить внутрь я боялась. Здесь же так сладко пахла желтеющая уже листва и качали пушистыми бордовыми головками пышные цветы. Хризантемы — вот как они назывались, я помнила. Матушка такие же выращивала в саду, пока отец был жив. Они до снега цвести будут.

Сев на высокую лавку, я сбросила ботинки, болтая ногами. Интересно, для чего тут беседка построена? И можно ли рабочим гулять по саду? А кормят их где — неужели прямо в мастерских? Завидев Казимира, несущего большой поднос, я встрепенулась и дернулась было помочь, но остановилась. Если бы желал, чтобы я ему служила — то сказал бы. Пока же не просит, лучше не соваться под руку.

— Маруш, квас любишь?

Я вспомнила мерзкий горько-кислый вкус и мотнула головой.

— Воды бы лучше.

— Я грушевого взвара взял, но если хочешь воды — на колодец сам беги. Не обессудь, разносолов не предлагаю, мы не дома. Что работникам небеса ниспослали, то и нам сгодится.

Небеса нынче к работникам оказались щедры, предложив на обед вареные овощи, большую котлету и огромную плюшку с изюмом. Вот это я понимаю: хороший мастер голодать не должен! Впрочем, все мне не съесть, поэтому плюшку я сразу отложила, а вот котлету умяла первой.

— Казимир Федотович, можно я булку с собой возьму? Для брата?

— Бери, конечно. Есть, во что завернуть?

Я закивала и торжественно извлекла из мешка, что я так и не выпустила из рук, чистейший носовой платок. А следом — и сало.

— Не желаете?

— С чесноком, поди? Нельзя мне, доктор запретил. Сказал овощи есть и мясо на пару. Кофе еще запретил и сладости.

— Жестоко, — посочувствовала я. — За что он так?

— Сам не знаю, — пожал могучими плечами Хозяин. — Никак, хочет, чтобы я худым как он стал.

Я вспомнила доктора Пиляева и хихикнула. Точно, он довольно изящно сложен.

— Ну что, ты сыт? Тогда хватит бездельничать, пора за работу.

— Никуда не годится, — Казимир Федотович нещадно критиковал мои рисунки. — Во-первых, это слишком сложный орнамент. Повторить его в точности невозможное, а чашки в сервизе должны быть одинаковые. Тут вот, — он ткнул обожженным кривым пальцем с следующий эскиз, — цвета сложные. Такие смешивать — мороки больше, чем толку. Да еще неизвестно, как себя краска при отжиге поведет.

— Так вы мне палитру дайте! — вспылила я. — Откуда мне знать, какие цвета для вас сложные, а какие нет?

— Сходи и сам погляди. Я тебе не нянька. Где не нужно, так ты самостоятельный, а тут я художнику про краски объяснять должен!