Книга Нарисую себе счастье, страница 57 – Марианна Красовская

Казимир наступил на больную мозоль. Я прищурилась и обхватила руками свои плечи, приготовившись огрызаться. Но оказалось, что напрасно. Он посмотрел на меня с искренним удивлением, а потом осторожно обнял за плечи и погладил по встопорщенным кудрям, как ребенка.

— С ума сошла? Во-первых, ты женщина. А на Юге женщина — это главная семейная ценность. Женщина рожает детей, женщина наполняет дом любовью, дает силы жить. А во-вторых, ты еще и талантливая. И художница, и выдумщица знатная, и заботишься обо мне. Ну а Ильяна ты не души, он уже не ребенок. С ним Ермол будет, присмотрит, подскажет. Пора твоему братцу взрослеть, не все же за ваши юбки держаться. Пусть едет. Ему город знать не лишним будет, если хочет в университет потом.

Против такой аргументации спорить у меня сил не было. Я только подставила голову под его ладонь, как котенок, жаждущий ласки, но быстро опомнилась. Отступила, улыбнулась фальшиво, кивнула:

— Ладно, пускай едет. Только впредь прошу меня заранее предупреждать. Мне так будет спокойнее.

— Как пожелаешь, моя дорогая. И кстати, про женскую бесполезность: я заметил, что Шелена Григорьевна составила новое меню и распорядилась заменить летние занавески на зимние. Передай ей мою благодарность. Я вовсе не ждал, что она примется хозяйничать, но ее забота приятна и уместна.

Потом Казимир ушел отдавать распоряжения Ермолу, а я задумалась. Матушка занялась хозяйством? Верно, я видела, что и окна сверкают чистотой, и комнаты будто обновились, посвежели. На смену легким ситцевым занавескам пришли тяжелые портьеры из бархата и парчи. Такие в зимнее время сквозняки удержат. И холл весь застелили толстыми коврами. Тоже, видимо, к холодам готовятся.

Матушка почувствовала себя нужной, и это было замечательно. Я боялась, что мне придется стать ей поддержкой и постоянно быть рядом, но все сложилось совсем не так. Она прекрасно справлялась без меня. А вот я начинала себя накручивать.

В шкафу моей крошечной комнаты висело шесть платьев, купленных в лавке Лучевого. И еще с дюжину мне отдала Ольга — из тех, что ей уже были узки в груди и других стратегических местах. Какое из них куда надевать, я понять не могла. Мне нравилось изумрудное, но уместно ли его надеть на дружеский ужин? Оно какое-то… блестящее. Корсаж отделан самоцветами, на поясе — золотой кошель тонкого плетения, манжеты сверкают металлической вышивкой. А еще у него воротник строгий, под самое горлышко.

Голубое муаровое платье, оставшееся от Ольги, напротив, слишком фривольно. Декольте, рассчитанное явно не под мои формы, открытые кисти, пышные нижние юбки. Нет, это не для домашнего вечера, я же с ума сойду от смущения!

Мне нужна была помощь, но матушка видела плохо, как она поможет? К тому же она с самого утра помогала Усте на кухне, пока три молодых девицы из деревни под неусыпным руководством Проси приводили в порядок гостевые спальни. Ничего не оставалось, как звать на помощь Ольгу. И конечно, я послала за ней Ильяна, хотя давеча ругала за это Казимира.

Сама же хотела спрятаться в мастерской, но набралась духу и отправилась на кухню — хозяйка я в доме или нет?

— Помощь, наверное, нужна? — робко спросила я.

— Руки лишними не будут! — обрадовалась Устя. — Картошку чистить умеешь? А гуся ощипывать?