Книга Нарисую себе счастье, страница 72 – Марианна Красовская

— А для тех, кто рисовать не умеет — магия. Вон Ольга сколько билась, а даже дерево ровное нарисовать не могла, что уж про портреты говорить. А ты тогда к нам в дом ворвалась и за пару минут одним лишь росчерком грифеля сотворила чудо.

— Не путай магию и талант! — сдвинула брови я.

— Так это одно и то же!

Нет, его не переспорить! Да не больно-то и хотелось.

***

А поутру случилось сразу два чуда. Во-первых, спустившись к завтраку, я Казимира не сразу признала. За столом сидел, без сомнения, знакомый мне мужчина. Широкоплечий, с взъерошенными русыми волосами, в любимой темно-синей блузе. Вот только лицо у мужчины было странно-молодым и гладким. Честно признаться, если б не рубаха, я б перепугалась, а так только застыла на пороге и заморгала.

— Ты побрился? — Глупее вопроса нельзя было и выдумать. Сама же видела, что побрился.

— Ты вроде бы хотела. Смешно, да?

— Красиво очень, — честно сказала я. — Сразу лет десять скинул. И подбородок у тебя с ямочкой.

— А я уж и забыл. Тебе нравится? Если нет — обратно борода быстро отрастет.

— Я тебя теперь нарисовать хочу.

— Ну, ради этого стоило бриться.

Надо же, какой он, оказывается, красивый. Он и раньше мне нравился, а теперь — глаз не отвести. И глаза будто ярче стали, и губы… Ох, не стоит о них думать, совсем не время! Тем более, что мы на завод ехать собирались.

Но так вышло, что Казимир поехал один, потому что после завтрака к нам заявился Марк Пиляев с большим деревянным ящиком.

— Ольга что же не приехала? — расстроился Казимир. — Опять обиделась на что-то?

— Она после вашей кошки в прошлый раз весь день носом шмыгала. Да я ненадолго, очки привез для Шелены. О, ты побрился? Тебе так лучше. Сразу на молодожена стал похож, а не на деда невесты.

Ох уж этот Пиляев и его злой язык!

И все же он не пустил Казимира ехать, пока не осмотрел его. Состоянием Долохова целитель остался доволен.

— Сразу видно, что Марушка тебя бережет. Будто бы даже сердце укрепилось. Что за чудеса?

— Мир хорошо спит, гуляет и совершенно бросил курить, — тут же сообщила я. — Жирного и сладкого почти не ест, кофий пьет только со сливками. Ну, и отвары я каждое утро варю свежие.

— В следующий раз я буду всем больным рекомендовать жениться. Это очень благоприятно действует на здоровье. Езжай уже, не ворчи. Сегодня можно. Мы и без тебя тут управимся.

Казимир заместо меня прихватил с собой Ильяна. Я расстроилась, но не так, чтобы сильно — матушке я сейчас была нужнее. А Ильяну все равно скучно, он уже все книги перечитал из Казимирова кабинета и теперь слонялся по дому без дела и ныл, что в деревне веселее было, ведь там полно друзей, а здесь, кроме конюшен, ничего любопытного и нет.

Просчитался, конечно.

Оказалось, что подбор очков — дело интереснейшее. Даже увлекательнее, чем покупка платьев. Матушку усадили в кресло, разложили на столике перед нею множество стекол: тонких, толстых, кривых и не слишком. На потолке плясали солнечные зайчики, Марк попеременно закрывал матушке то один глаз, то другой деревянной лопаткой, а потом подносил стекла и требовал смотреть в окно, на меня, на кошку, что терлась об его брюки, на книгу, на потолок, на его пальцы…

— Вижу. Теперь не вижу. Три пальца. Ох, дерево за окном! Марушка, ты вообще расчесывалась сегодня? Да что за ерунду в газетах-то пишут, сто лет их не читала и, видимо, правильно делала!