Книга Княжна. Тихоня. Прачка, страница 117 – Марианна Красовская

— Я ненадолго.

Зачем я рвалась в его дом — и сама не понимаю. Глупо. Но он только вздохнул и посторонился:

— С тобой спорить бесполезно. Упрямица.

Жилье у Симеона и в самом деле было запущено. Окна в гостиной грязные, мебель затянута белым саваном. Свободен один лишь диван, но, судя по его виду, на нем ночевали сначала мыши, потом кошки. Из некогда ярко-синей обивки торчали клочья ваты. Столик возле дивана имел три ножки из четырех.

— Я же говорил.

— Ничего.

Я аккуратно очистила диван от грязи и пыли — и стиснула зубы, пошатнувшись. Силы были уже на исходе. Мне нужен отдых. И обильный ужин. Чая с печеньем, предложенных в доме Пиляева, было явно недостаточно.

Я плюхнулась на диван и сердито уставилась на Симеона: это он во всем виноват! Хотя нет. Приезд родителей — вот что меня выбило из привычной колеи.

— Где ты пропадал? — спросила я, потому что он молчал и только разглядывал меня с задумчивым видом.

— В столице. Скучала?

— Да.

Такого ответа он не ждал, широко раскрывая красивые свои глаза.

— Скучала? — недоверчиво переспросил.

— Сказала же, что да.

— Не верю тебе ни на медяк. Ты опять надо мной смеешься.

— Когда это я над тобой смеялась? — удивилась я.

— Да постоянно.

Я немного подумала и усмехнулась: полно себе врать. Если уж приняла решение, то почему не сейчас? В голове звучали злые слова отца: «Кому ты вообще нужна с тут с твоей-то репутацией?»

А вот и нужна.

— Мне не нравится твой взгляд, — осторожно сообщил Сёма, пятясь.

— Ты зря боишься, — заверила его я, поднимаясь. — Я тебя не съем, обещаю.

И шагнула вперед — к нему.

Прикоснулась рукой к тяжело вздымающейся груди под тонкой, влажной от пота сорочке. Запрокинула голову.

— Ты поцелуешь меня или нет?

Он вздрогнул, но медлить не стал. Прижал к себе, шумно выдыхая, и поцеловал: осторожно и нежно. Совсем не так, как я хотела. Обвила руками его шею, дернула за кудри, выгнулась в его руках, с удовольствием ощущая, как меняется его настроение. Кажется, он все понял. Ну а в нерешительности этого мужчину обвинить не мог никто и никогда. Если он что-то хотел — то брал. А меня он хотел.

Как оказалось, спальня в доме Озерова была вполне обустроена: постель там имелась, белье было чистым, а большего и желать нельзя было.

А я впервые принимала в любовных утехах самое деятельное участие. Мне надоело быть тихоней, надоело следовать правилам. Моя жизнь никогда не будет прежней, я и не желаю туда возвращаться. А значит — сегодня я могу позволить себе делать то, чего по-настоящему желаю.

Ровно до восьми вечера, разумеется, потому что у меня ребенок маленький дома! Нужно непременно вернуться, пока меня вновь не начали искать!

— Я тебя провожу, и не вздумай возражать, — строго сказал мне Симеон.

— Делай как знаешь, — кротко согласилась я и осторожно подхватила его под руку. Он, бедняга, сначала шарахнулся, а потом ничего, привык. Так мы и шли по темной улице вдвоем едва ли не в обнимку до самой моей квартиры. И ни одному из нас не пришло даже в голову остановить извозчика, коих в столь поздний час встретилось немало.

К счастью, отец не поджидал меня возле крыльца и вообще, по словам Катерины, не появлялся. Ночь прошла спокойно, и утро не принесло новых сюрпризов. А дальше… дальше я все же обдумала свое поведение и ссору с родителями и решила, что была не права. Я ведь прекрасно знала их характер, но, вместо того, чтобы попытаться поговорить по-человечески, устроила натуральную истерику. Никакого почтения не высказала, наоборот, наговорила лишнего.