Книга Княжна. Тихоня. Прачка, страница 114 – Марианна Красовская

— Так это правда! — сурово провозгласил отец, дернув рукой. Он нынче без трости, и стучать по полу ему было нечем. — Моя дочь — в служанках!

Я поправила белоснежный фартук и чистейшую косынку (маг я или кто?) и покачала головой.

— Я не служанка. Я хозяйка прачечной. Сама зарабатываю на жизнь, милостыни не прошу ни у кого и приказы ничьи не выполняю.

— Немыслимый позор!

— Глупости. Нет ничего позорного в честном труде.

Отец покраснел так, что мне показалось, что его сейчас хватит удар. Глаза его почернели.

— Так ты такая же, как твои братья?

— Я воспитывалась с ними в одной семье.

Раньше я никогда не смела перечить отцу, я его любила и боялась до дрожи. Но теперь все изменилось. Я убила человека. Чего мне теперь бояться?

— Немедленно! — выдохнул отец. — Прямо сейчас! Ты едешь домой!

— Зачем?

— Ты — моя дочь!

— Но не собственность. Мне двадцать пять, а не шестнадцать. Я никуда не поеду.

— Я заставлю тебя силой!

— Попробуйте. Потащите меня за волосы на улицу? Или спрячете в телегу с сеном, как это сделал Ратмир?

Отец вдруг замолчал и ссутулился, отворачиваясь. Вперед выступила мать. Она тоже была промокшая и грустная и, кажется, исхудала и стала ниже ростом. Мне было ее жаль.

— Милая, я так рада, что ты в порядке, — прошептала она, раскрывая объятия. Поколебавшись, я шагнула ей навстречу. — Знала бы ты, как я плакала по тебе! И только то, что тела твоего так и не привезли домой, вселяло в меня надежду, что ты жива!

Она вся задрожала, а я вдруг увидела, что уже выше и крепче нее.

— Раздевайся, ты вся промокла, — шепнула я. — Сейчас я заварю чаю. Отец, снимайте плащ и вешайте на манекен. Я быстро высушу.

Как ни странно, они оба послушались. Покорно разделись, прошли в кухню, уселись на стулья, качая головами и оглядываясь. На лице матери отражалось любопытство, отец же недовольно кривился.

— Или ты едешь с нами, или я от тебя отрекаюсь! — не стерпел он.

— Воля ваша. Я теперь умею жить самостоятельно. И, кстати, у меня есть ребенок, я теперь не одна.

— Слышал я уже о той сиротке, что ты забрала.

Я затаила дыхание. Может, и вправду вернуться в родной дом, на Север? Если отец предложит хорошее будущее для Амалы…

— Ничего дурнее ты придумать не могла? Дочь пьяницы! Мы отдадим ее в приют, где самое место таким как она!

— Синегорские удочерили сиротку несколько лет назад, — робко напомнила матушка.

— И к чему это привело! — отец все же ударил кулаком по столу, опрокидывая нетронутые чашки. — И сына отпустил! А потом наши дети тоже захотели быть свободными! Мало их в детстве пороли! Если я еще и эту оставлю на Юге, мне всю жизнь это при дворе припоминать будут!

Я прищурилась. В груди разливалась боль. Он приехал не для того, чтобы увидеть меня. Ему нужно оправдаться хоть как-то. Сыновья оказались негодными, но дочь могла бы исправить ситуацию.

— Вы, наверное, мне и мужа уже присмотрели? — холодно спросила я.

— Разумеется. Второй княжич Синегорский недавно овдовел. Жена от родовой горячки померла. Ты же хотела стать Синегорской? Вот самое время. Я уже переговорил с ним. Завидная партия, он теперь наследник всего родового капитала. И ты тоже — наследница. Поэтому не спорь и собирай вещи. Кому ты вообще нужна с тут с твоей-то репутацией?

Наверное, я побледнела. Дышать стало трудно. Отец бил в заведомо больное место, он не мог этого не знать. Еще год назад я бы заплакала, бросилась ему в ноги и умоляла бы о прощении и милости. Замуж бы он насильно меня не выдал, так, просто пугал. Но слышать это сейчас я была не в состоянии.