Книга Леди варвара, страница 28 – Руби Диксон

— Я рад, что этого человека здесь нет, иначе я бы пожелал ему смерти, — ворчит Харрек.

Я хихикаю, заплетая кожу как можно быстрее.

— Я не думаю, что он преуспел бы здесь. Ему не нравится снег.

— Тогда я люблю это место еще больше, потому что он это ненавидит, — говорит Харрек. — Но, по крайней мере, когда ты росла, рядом с тобой была твоя мать. Я потерял обоих своих родителей в очень юном возрасте.

— Правда? — От этого мне становится грустно за него. Я потеряла своего отца, когда была слишком мала, чтобы помнить его, но у меня всегда была моя мать. — Сколько тебе было лет?

— Шесть смен сезонов, — говорит он голосом, полным печали. — Достаточно взрослый, чтобы помнить их.

— Они умерли от кхай-болезни? — спрашиваю я, вспоминая, что кто-то говорил об этом раньше. В то время многие члены племени умерли, и это случилось примерно за пятнадцать лет до прибытия Джорджи и остальных. Послушать, как они говорят об этом, так ша-кхаи были почти уничтожены.

— Раньше, — говорит Харрек. — Мои мать и отец были свирепыми охотниками, и они любили большое соленое озеро. Они часто ходили туда на охоту. Они охотились на та-ли, и охота прошла неудачно. Оба моих родителя были убиты вместе с тремя другими охотниками. Моя мать носила в животе комплект, и он тоже умер. Это было тяжелое время для нашего племени.

Дерьмо.

— Это звучит ужасно. Мне так жаль. — Я даже не спрашиваю, что такое та-ли, хотя мне и любопытно. Это не то, из-за чего я хочу его подталкивать. — Кто воспитывал тебя после этого?

— Все в племени. Отец Варрека, Эклан, взял меня к себе, и когда я стал достаточно взрослым, чтобы научиться охотиться, Варрек научил меня. Они были добры ко мне, но я все еще помню своих родителей. Я помню смех моего отца и то, как пахла моя мать перед тем, как отправиться на охоту. Перед каждой охотой она натирала сапоги жиром гусиного пера, и я всегда думаю о ней, когда чувствую этот запах.

Его история заставляет меня грустить за него. Может быть, именно поэтому Харрек не такой тихий и незаметный. Может быть, ему нравится, чтобы его замечали, потому что он одинок.

— Твоя мать была охотницей?

— О да. Она любила охотиться. Я думаю, ей это нравилось больше, чем моему отцу. — Я слышу, как его смешок доносится из ущелья, звук глухой. — После того, как она была убита с детенышем в животе, вождь — отец Вэктала — решил, что самкам больше не следует выходить на охоту. Это было слишком опасно для носителей жизни.

— Но сейчас они охотятся, — указываю я, заплетая веревку.

— Да. Лиз и несколько других людей были довольно категоричны в своих мнениях, и Вэктал изменил свое решение. Большинство людей, которые все еще охотятся, держатся поближе к пещерам или выходят на улицу со своими парами. Из-за маленьких комплектов их трудно оставлять на длительное время.

Я полагаю, что так оно и есть. Я добавляю еще одну полоску к своей веревке и продолжаю, расстилая ее перед собой. Она выглядит толстой, но я не знаю, достаточно ли она длинная. Я сдерживаю свое беспокойство и продолжаю с ним говорить.

— А как насчет тебя — если бы у тебя была пара, ты бы позволил ей охотиться?

— Если бы она захотела. Ты хочешь охотиться, красавица Кейт?

— Хорошая попытка, ловкач, — поддразниваю я, забавляясь. — Ты никогда не сдаешься, не так ли?