Книга Надежда варвара, страница 62 – Руби Диксон

Я свирепо смотрю на него, но слезы снова наворачиваются, потому что я знаю, что он прав. Я плохо умею выражать свои мысли, когда злюсь. Я закрываюсь и прячусь подальше.

— Я буду стараться еще больше, — выдавливаю я из себя, и это звучит очень угрюмо даже для моих собственных ушей.

— Все, чего я хочу, — это чтобы ты разговаривала со мной, когда тебя что-то беспокоит или когда тебе больно.

— Мне сейчас больно, — хрипло говорю я, думая о Шасаке, находящимся на холоде со своей грязной, голодной матерью. Из моих глаз снова начинают литься слезы, и я ничего не могу с собой поделать. Моя нижняя губа дрожит, а затем я снова утыкаюсь лицом в его шею, потому что это слишком тяжело для меня.

— Я знаю, что это так. — Он гладит мою гриву, его руки и голос успокаивают. — Ты полна любви и хочешь иметь свой собственный комплект. Ты хочешь быть матерью.

— Я мать. Мой комплект мертв. — Я всхлипываю. — Я все еще скучаю по ней.

— Я тоже скучаю по ней каждый день. Это никуда не денется, Айша. Но мы можем сохранить наши воспоминания о ней и продолжать жить своей жизнью. Она бы хотела, чтобы ты жила. Она бы хотела, чтобы ты была счастлива. — Он гладит меня по щеке. — А ты не была счастлива.

Нет. Ни разу с тех пор, как она испустила свой последний вздох. Я была несчастна и пыталась сделать несчастным и Химало.

— Иногда я беспокоюсь, что не знаю, как быть счастливой.

— Я думаю, что да. — Его ласки на моей коже ощущаются чудесно, и он так хорошо пахнет. Мне нравится прижиматься к нему. Впервые за долгое время я чувствую тепло, защищенность и странное спокойствие. Я плачу и расстроена, но… Я все еще чувствую, что все будет хорошо. Это то, чего мне не хватало? Успокаивающая любовь Химало?

Возможно, я еще большая дура, чем он.

Я шмыгаю носом, прижимаясь к нему.

— Я все еще буду скучать по Шамало.

— Я знаю.

— А теперь еще и Шасак. Он был моим, даже если он был у меня всего один день. — Я едва ли держала на руках Шамало дольше.

— Ты можешь скучать по ним обоим, — соглашается он. — Но ты не можешь позволить этому разрушить твою жизнь.

Он прав. И все же я думаю о Шасаке и о том, каким маленьким и беспомощным он был в моих объятиях. Его мать голодала и была ранена, и одноглазый самец относился к ней ненамного лучше.

— Что, если они не смогут пережить этот жестокий сезон? — шепчу я. — Что, если я отправила Шасака обратно с его матерью только для того, чтобы он умер с голоду?

Химало похлопывает меня по спине, успокаивая, как комплект. Когда-то меня бы это раздражало, но сегодня я нахожу это успокаивающим.

— Если хочешь, мы можем потратить несколько дней на сбор корней и принесем их обратно в пещеру, чтобы у них была еда. Мы можем посмотреть, последуют ли они за нами, поскольку они знают, что у нас есть еда. Если они это сделают, возможно, мы сможем отвести их куда-нибудь, где еды больше.

Я делаю глубокий вдох. То, что он предлагает, ни один другой охотник не стал бы рассматривать. Разве это хорошее время кормить мэтлаксов в суровый сезон? Но Химало мыслит не как охотник. Он никогда этого не делал.

— Ты бы сделал такое?

— Конечно. Ты моя пара, и это важно для тебя. — Он прижимается подбородком к моей макушке, рядом с моими рогами. — И на один день он тоже был моим сыном.

Слезы снова застилают мне глаза.