Книга Любовь варвара, страница 71 – Руби Диксон

Мысль о том, чтобы жить дальше без нее, приводит меня в исступление.

Упав на землю, сжимаю кулаки в ледяном снегу, пытаясь сдержать свою ярость и горе. Хэйдену нужна моя помощь. Но сейчас я ничего не хочу так сильно, как отыскать черные, дымящиеся обломки корабля и найти в них хоть какие-нибудь следы моей милой Киры. Было ли ей страшно, когда она умирала? Было ли ей больно? Всхлип отчаяния вырывается у меня из груди.

Она заслуживала лучшего, чем это.

Я пялюсь на бесчувственное тело Хэйдена. Было бы проще лечь на спину и ждать, когда наступит и мой конец. Сдаться и присоединиться к моей Кире после смерти. Но Хэйден еще жив, и ему нужна целительница, на мгновение меня накрывает волна жуткой обиды на моего раненого друга за то, что он не позволяет воссоединиться с моей половинкой.

Но это не значит, что я не могу скорбеть о ней.

Я сажусь на корточки, не обращая внимания на острую боль в боку. Взяв пригоршню снега, начинаю петь одну из траурных песен, оплакивая свою пару. У меня нет пепла, чтобы осыпать им рога, поэтому я позволяю снегу течь по моему лбу, оказывая моей погибшей паре уважение, которого она заслуживает. Я устрою ей достойную церемонию, как только жизнь Хэйдена будет в безопасности. Я сделаю надрезы на рогах, осыплю лоб пеплом и буду петь песни о нашей любви. Пройдет много времени прежде, чем я смогу продолжить жить без нее.

Если смогу.

Прямо сейчас эта мысль кажется мучительной.

Я сыплю еще одну пригоршню снега на лоб и рога, мои траурные песнопения становятся все громче. Я так погружен в свое горе, что не замечаю шума вокруг, пока тень не проносится над головой. Только тогда осознаю, что в воздухе стоит жужжание и гул, похожий на тот, что в пещере старейшин.

Протираю глаза от снега и вижу объект, похожий на яйцо, темный, как корабль пришельцев, но намного меньше его по размеру. Он мягко приземляется в снег неподалеку, затем дверь со свистом открывается, и что-то тут же выбрасывается наружу. Мне в нос ударяет запах крови и сажи.

Это похоже на… отрубленную руку. Оранжевую руку пришельца.

В следующий момент из яйца, спотыкаясь, вываливается маленькая фигурка и приземляется лицом в снег. Это – человек со светло-каштановыми волосами, в грязной, рваной одежде и с самыми красивыми глазами, которые я когда-либо видел.

– Аехако, – задыхается Кира.

– Моя пара, – рычу я, вскакивая на ноги. Я забываю о своей ране, о траурных обрядах, о Хэйдене, лежащем без сознания неподалеку. Все, что меня сейчас волнует, это то, что моя Кира, моя прекрасная, нежная человеческая женщина стоит передо мной, жива и невредима. Пошатываясь, подхожу к ней и, подхватив на руки, прижимаю к себе так крепко, что боюсь раздавить. Но не могу ее отпустить. Я больше глаз с нее не спущу.

– Аехако, – всхлипывает она, и голос полон смеха, радости и слез. Ощущение ее рук на моей шее – самое прекрасное из того, что я когда-либо испытывал, и когда она, обхватив ладонями мое лицо, покрывает его сладкими поцелуями, я чуть с ума не схожу от счастья.

– Кира! Кира! Моя пара! Как это возможно? – зарываюсь пальцами в ее волосы и прежде, чем она успевает ответить, впиваюсь в ее губы грубым поцелуем. Потребность заявить на нее права, спрятать ее, прежде чем ее снова украдут, переполняет меня. Я хочу поглотить ее целиком и больше не расставаться. Требуется вся сила воли, чтобы перестать целовать ее и дать возможность перевести дух. Но когда она смотрит на меня потрясенным, голодным взглядом, я целую ее снова и снова.