Книга Где распускается алоцвет, страница 104 – Софья Ролдугина

Алька насторожилась:

– А есть проблемы? В смысле, ты же справился с проклятием, так что самое сложное позади.

– Самое сложное позади? – с непонятным выражением повторил Дрёма и усмехнулся. – Ну, можно и так сказать. Оглянись.

Медленно, очень медленно Алька обернулась, внутренне холодея.

«Мы попали».

Каменная кладка исчезла.

Вместо неё были кости – со всех сторон, тысячи и тысячи, сплошная стена из костей.

Выход, конечно, исчез тоже.

В первую секунду Альку захлестнула паника.

Сердце словно подскочило куда-то к горлу и забилось сильно-сильно; тело сделалось как кукла, туго набитая ватой; взгляд заволокло золотой пеленой.

– Дыши, дыши давай, на счёт четыре вдох, на счёт четыре – выдох, – донеслось словно бы издалека. – Я бы тебя обнял, но, во-первых, это будет злоупотребление обстоятельствами, а во-вторых, я сейчас липкий и грязный. Или обнять?

– Не надо, – с трудом шевельнула Алька онемевшими губами и осознала, что стоит, согнувшись, и опирается на кочергу. – Всё в порядке. А вы… ты подозревал, что так будет?

– Ну, когда попадаешь в потустороннее пространство, рано или поздно оно становится замкнутым, – хмыкнул он. – А ты с таким никогда не сталкивалась раньше?

– Нет, – решительно ответила она. И почти сразу поправилась, вспомнив детство: – Сталкивалась. Нас леший водил по опушке. Мы с баб Ясей как-то пошли в лес за ягодами, а там такое место хорошее, светлый осинник, с одного края – река, с другого – овраг длинный, а с третьего – широкая просека, там газ прокладывали. И вот на этом треугольнике земляники… Мы набрали по туеску, стали возвращаться, идём, а вокруг всё лес и лес. Просеки нет! Уже и в одну сторону прошли, и в другую… А я шла и грибным ножиком палочку строгала.

– Ух, а у меня такого не было, – влез Дрёма. – Я имею в виду, лес, органично сосуществующая с людьми нежить, самобытные традиции… А ещё грибы, ягоды, беготня по лесу в шортах и кедах.

Алька невольно заулыбалась:

– Да какие шорты и кеды, там и крапива, и змеи тоже… В общем, иду я, строгаю палочку, а потом отвлеклась – а ножика-то и нет. Уронила! Расстроилась, чуть не заревела, бабушкин подарок же. А баб Яся в это время уже начала беспокоиться, думать, как бы выбраться – то ли лешего шугануть, то ли задобрить, то ли просто рубашку наизнанку вывернуть для начала. Она бормочет что-то, а я иду и ножик под ногами ищу… и вдруг вижу – вон он, торчит прямо из дороги!

– Из дороги?

– Просека растоптанная была, как дорога, – кивнула Алька. – Получается, мы с баб Ясей там уже проходили! Раз я именно там ножик и выронила, на просеке. А почему никто этого не заметил, ни она, ни я? Почему нам казалось, что никакой просеки нет, а вокруг только лес? Леший водил, выходит. Это ведь считается потусторонним пространством?

– Частично, – очень серьёзно кивнул Дрёма. – Леший одновременно и морочит голову жертве, и «растягивает» свою территорию. Как известно, вглубь очень старого леса можно идти бесконечно… Был случай, когда туристы поставили большую палатку на поляне и пропали. Их с воздуха искали, на вертолётах, но найти так и не сумели, а потом они сами нашлись, чумазые. У них потом взяли образцы с ботинок и с колышков для палатки, а там реликтовые почвы и семена растений, уже отсутствующих в этом регионе лет двести как. И да, палатка была оранжевая, так что не заметить её на лугу – та ещё задачка.