Книга Где распускается алоцвет, страница 63 – Софья Ролдугина

– Человек он хваткий, цепкий, – вздохнула она. – И колдун сильный… Хотя въедливый был уж слишком, а ещё улыбчивый, как дурачок. Ты, Алёночек, знаешь, я советов не даю, пока не просят, но тут, прости уж, не промолчу. Не связывайся с Костяным. Возвращайся в Краснолесье. Огнезмея мы отвадим, если всерьёз возьмёмся. А с Костяным пусть столичные колдуны разбираются.

«Ага, – подумала Алька. – Вот только не факт, что он не последует за мной».

А вслух ответила:

– Я и не собираюсь связываться, но обереги всё-таки сделаю. Они меня один раз уже спасли… Слушай, а подскажи, если б ты какую-то сильную нечисть хотела, скажем, отпугнуть от двора, то что бы сделала в первую очередь?

Некоторое время в баб Ясе любящая бабушка боролась с консультирующей ведьмой; победило профессиональное.

– Двор, я так понимаю, не деревенский. Что ж, пожалуй, сначала я бы взяла несколько зеркал, можно небольших, а ещё, если получится, раздобыла бы подковы…

Советы у баб Яси были дельные, но развесить во дворе зеркала так, чтоб их не побили мальчишки, и раздобыть нужное количество подков – задача не из лёгких. Ещё раз пообещав поскорее вернуться в Краснолесье, Алька положила трубку – и сразу, чтоб не свалиться в самобичевание и сомнения, позвонила старшему по дому, деловитому мужичку, который к тому же ещё возглавлял гаражный кооператив и регулярно организовывал субботники. Видимо, потому что слишком рано вышел на пенсию и соскучился по работе… ну, или у него просто был такой характер.

О том, что Алька ведьма, как была и её мать, он знал, а потому к просьбе помочь отнёсся серьёзно.

– Так и знал, что эта напасть до нас доберётся, – вздохнул он. – Три-то дня назад его, Костяного, в соседнем дворе, говорят, видели… А тут уже и без всяких «говорят» – явился, красавчик. Что тебе надо, говоришь, ласточка?

Алька повторила.

Старший по дому пообещал встретить её со стремянкой, чтоб развесить зеркала повыше, а насчёт подков ничего точно сказать не мог.

– Я, конечно, поспрашиваю в гаражах, там одна баба вроде на ипподроме работает, – прокряхтел он в трубку. – Но тут дело такое, то ли она трубку возьмёт, то ли нет, уж больно гордая…

Алька особенно и не рассчитывала на успех, но когда вернулась домой, то старший по дому торжественно вручил ей хозяйственную сумку.

– Подковы, – подмигнул он. – Тоня мировой бабой оказалась, вон сколько добра подогнала. И гнутые, и целые, и ржавые… Даже спросила меня, мол, алюминиевые или стальные везти. Во люди-то, да, Василёк? На таких людях и земля держится!

Остаток дня Алька добросовестно развешивала зеркала по столбам и подковы над подъездами; за ней по пятам ходил старший по дому, посильно помогая, и носился табун детишек, посильно путаясь под ногами. Маркерами она старательно намалевала везде добрые знаки, надеясь, что парень в канцелярском не соврал и их не смоет первым же дождём…

– Ну что? – спросил старший, когда они закончили. – Теперь это страхолюдище не сунется?

Страхолюдище бы, скорее, не сунулось во двор, если б Алька уехала… Хотя не факт; она до сих пор не была уверена, что Костяной пришёл именно за ней, а не за кем-то ещё, а к ней не кинулся потому, что почувствовал, как она на него пялится.

Ведовской взгляд – штука тяжёлая.

– Надеюсь, – ответила Алька уклончиво. – Как-то же я его ночью отогнала… Впрочем, за ним половина столичного сыска гоняется, и до сих пор никто ничего не понимает.