Книга Плетельщица снов, страница 243 – Наталья Журавлёва

— Спасибо, что остался со мной, — прошептала я, уткнувшись носом ему в шею.

Максимилиан нежно приподнял мое лицо и заглянул в глаза.

Я смотрела в глаза медового цвета и чувствовала, что снова растворяюсь. Только на этот раз совсем не в пустоте — между нами был целый мир, который нам двоим еще предстояло познать.

Я увидела, как губы Макса приоткрылись и он беззвучно прошептал:

— Я люблю тебя.

В груди стало жарко, а сердце забилось чаще.

— Я люблю тебя, — ответила я.

Подхватив меня на руки, Максимилиан коснулся моих губ своими:

— Пора домой, — прошептал он.

И мы проснулись.

Всей компанией мы ввалились в гостевой дом матушки Бульк, продолжая смеяться и громко переговариваться, словно по-прежнему находились среди толпы горожан на главной площади Бергтауна.

— Как же у меня гудят ноги, — пожаловалась Ева, упав на ближайший стул.

Курт в ту же секунду оказался у ног сестры, причем и в прямом, и в переносном смысле:

— Если хочешь, я могу их размять, — с готовностью предложил он.

— Даже не знаю, — томно проговорила Ева, но тут же вытянула вперед обе ножки.

Лусия и Вуна рассмеялись.

— Быстро же она тебя приручила, дорогой, — покачала головой матушка Бульк.

Мы с Максом переглянулись, но от комментариев воздержались. В общем-то это было даже мило. Другой вопрос, что такие вещи, возможно, стоит оставлять для закрытых дверей спальни.

Почувствовав повышенное внимание, Курт перестал массировать Еве ноги и с тревогой обвел всех глазами:

— Я делаю что-то не то?

— Ты все делаешь правильно, — весомо произнесла Ева, не забыв пихнуть его пальчиками ноги, требуя продолжения. — И лучше спрашивай об этом свою будущую жену, а не посторонних, — Ева сделала самое невинное выражение лица и улыбнулась Лусии. — Ничего личного, матушка Бульк, но вы же понимаете.

— Не переживай, Ева, я прекрасно понимаю, кто в вашей семье будет главным, — нисколько не обидевшись, парировала Лусия.

Она хлопнула в ладоши и громко поинтересовалась:

— А кто хочет горячего травяного чаю и яблочного пирога?

От такого угощения никто отказываться не собирался. Осень только вступала в свои права, но в предгорье уже было прохладно, и после полутора часов, проведенных на площади, ароматный горячий напиток был скорее необходимостью, чем угощением.

Ева наконец позволила Курту сесть на стул, я устроилась около сестры, рядом со мной опустился Максимилиан, а на другой стороне стола разместились Софи, Вуна и Лусия, которая то и дело вскакивала с места, чтобы поставить на стол очередное лакомство.

— И все-таки я до конца не могу поверить в то, что увидела собственными глазами, — щебетала матушка Бульк, водружая на стол большое блюдо с пирогом. — Чтобы Роберт фон Грин принес официальные извинения, да еще на глазах всего города — такого за несколько десятков лет, что я тут живу, еще не было ни разу!

Я улыбнулась, вспоминая только что закончившуюся церемонию, на которой Городской совет в лице господина фон Грина официально признал неправоту в отношении плетельщиц снов и разрешил вернуться в Бергтаун всем изгнанницам, пообещав солидную компенсацию за причиненный ущерб.

— Возможно, этот Роберт фон Грин не так уж плох, — задумчиво произнесла матушка Вуна. — Мне понравился его широкий жест в отношении Мии и Максимилиана.

— О да! — подхватила Лусия. — Это так трогательно — выдать нашей Мии пожизненное разрешение на работу лавки снов.