Книга Пленница Кощея, страница 7 – Полина Змееяд

— Я, девонька моя, твоя нянюшка, — улыбнулась и руки расставила.

Милава подбежала, крепко обняла меня и в плечо уткнулась. Кощей сверкнул глазами зелеными недовольно, девкам кивнул, одной из них сказал что-то тихо и вышел.

Я Милаву по золотым волосам гладила, шептала что-то тихо, а сама все думала, как же теперь быть? Неужто я из этого колдовского леса Навьего не выберусь никогда?

Наконец, успокоилась моя девочка, рядом со мной легла, но руку мою не отпускала.

— Расскажи сказку, нянюшка, — попросила она тихо, а у самой голосок еще дрожал.

— Ну слушай, — я снова по волосам гладким, как шелка иноземные, провела, и глаза прикрыла.

— Жила в царстве иноземном царевна прекрасная. Очи у нее были синие, как озеро, и волосы черные, как перья ворона. Мила она была и ласкова, умна и добра, да только вот беда: никак не могла сыскать она себе жениха.

Милава всхлипнула последний раз, еще сильнее ко мне прижалась и дыхание затаила. Раньше мы часто так лежали: я говорила что-нибудь, она сопела под боком, но давно те времена прошли. А тут подиж ты, сказку ей подавай.

— Глядел царь-отец, как дочь его любимая без нежности и ласки страдает, и решил созвать со всех царств-государств молодцев добрых, чтобы те за руку ее состязались. Думал, может приглянется дочери кто-нибудь, растопит сердце ее холодное, любви не знавшее. Собрались со всех земель витязи один другого краше и князья молодые. И пришел один с тонким станом, в иноземные одежды закутанный, а лицо его было маской скрыто. Состязался он в стрельбе из лука, и в битве на мечах, и не было ему равных. Отгадывал загадки мудреные, слагал песни дивные, и голос его звучал как шепот листьев на ветру, как журчание ручья и рокот грома. Так и эдак он красовался перед царевной, но она ни на него, ни на других молодцев не смотрела. Все глядела в даль задумчиво, и улыбка не трогала ее лицо. Скоро закончились состязания, и царь-отец устроил пир горой. Пошел он звать дочку свою, чтобы к гостям из терема спустилась, а ее уж нет. Поднял он всех воинов, всех князей, и сказал: кто дочь мою любимую сыщет, тому она в жены и достанется. И пустились витязи в пути-дорогу на разные концы земли…

Милавушка засопела, но рукав рубашки моей из пальцев не выпустила. Ну, раз спит, то и мне вздремнуть можно, а сказка никуда не убежит — завтра доскажу. Стоило мне глаза прикрыть, как усталость навалилась такая, что страшно стало, вдруг я в самом деле померла и на тело мое доски тяжелые опустились, но сон быстро развеял жуткое видение.

Накануне

— Бежим, нянюшка, костер уже разожгли! — крикнула Милава.

Я дверь в дом прикрыла, да запирать не стала, и поспешила за ней. По небу уже звезды рассыпались, луна ласково с неба глядела, и шум стоял такой, будто день белый на дворе. Девки в круг стояли возле большого дерева, колосками и игрушками деревянными украшенного. Парни норовили к дереву подобраться, снять с него что-нибудь и бежать пускались. Девицы визжали, догоняли, отбирали пропажу и возвращали обратно на ветви.

— Скорее! — Милава меня за руку потянула дальше по улице. Я едва поспевала за ней, кости старые болели сегодня — эх, не к добру это. На Ивана Купала все силы природы оживают и не бояться людям явиться, как бы не случилось чего.

Между домами Федьки горшечника и Еремея охотника устроили молодые настоящий завал. Стащили лавки, мешки с репой, ветки и пни, и дорогу перегородили. Девки из-за лавок выглядывали, хохотали так, что птицы то и дело поднимались с ветвей. Эх, охальницы! Когда-то и я такой была, да куда уж мне с молодым соперничать?