Книга Хрущевка княжны Соколовской, страница 37 – Полина Змееяд

А я опустилась на ближайшую лавочку, чувствуя, как тело охватывает мелкая дрожь. Этот козел только что мне угрожал?

Возвращаясь в подъезд, я зацепилась взглядом за киоск с журналами и газетами, и, стараясь отвлечься от воспоминаний о неприятном и вызывающем тревогу разговоре со Снежиным, вгляделась в яркие обложки. За мутноватым стеклом скрывались большей частью какие-то женские издания, несколько журналов с историческими статьями сомнительного качества, что-то про путешествия. В общем, ничего, за что цеплялся бы взгляд.

Только в самом углу я обнаружила довольно толстое издание с расплывчатым названием «Восьмое тысячелетие». Судя по заголовкам на обложке, в нем писали обо всем, что составляло жизнь современных людей вообще, и ни о чем конкретном при этом: обзоры популярных книг и театральных постановок, какие-то статьи на остро социальные темы, что-то про новую технику и даже статистические данные о недавней переписи населения. Решив, что такой срез культурного кода будет мне полезен, я купила этот журнал и, не успев подумать, еще и маленький сборник судоку.

Только когда тонкая книжица с головоломками оказалась в руке, я начала смутно припоминать, что в моем мире, скрашивая скучные поездки в автобусе, разгадывала такие в телефоне. Видимо, мои старые привычки проявлялись так же неожиданно, как и привычки Маргариты. Это даже радовалj: вспоминая хоть что-то о своей прошлой жизни, я снова чувствовала себя собой.

По возвращении домой я едва не споткнулась оттого, как глядели на меня сестры. Обеспокоенно, почти со страхом. Пришлось заверить их, что Снежин больше нас не побеспокоит, хотя сама я в этом уверена не была.

Девочки поверили – или сделали вид, что поверили. И хотя в их глазах я видела невысказанный вопрос «что же мы будем делать теперь?», ни одна из них не задала его вслух. Однако эти взгляды заставили меня усомниться в правильности моего решения.

– Вы уже разобрали продукты? – чтобы избавиться от гнетущего молчания, преувеличенно-бодро спросила я.

Девочки покачали головами, мне оставалось только вздохнуть. Никакой инициативности. Впрочем, стоит ли их за это винить? Они выросли в окружении прислуги.

– Пойдемте, сделаем все вместе, – я сбросила шаль и журналы на туvбу в коридоре и подтолкнула сестер в сторону кухни.

Спустя пару часов не всегда умелой, зато слаженной работы, на столе в большом блюде стояла запеченная в духовке курица, окруженная золотистым картофелем. Запах удачно подобранных специй расходился по всему дому, сестры заметно повеселели, и еще около часа мы мило беседовали на самые отвлеченные темы.

Однако когда я отправила девочек спать и прикрыла за ними дверь, когда свет во всех комнатах погас и горел только ночник возле кресла, куда я присела, чтобы пролистать журнал, дрожь и страх вернулись.

Может, Маргарита знала, что Снежин опасен, и поэтому ему не отказывала? Может, боялась за сестер? Или просто не видела другого выхода: наверняка она и подумать не могла о том, чтобы провести в старой квартире всю оставшуюся жизнь c доходом в пять сотен рублей в месяц.

Чем больше я думала о ситуации, тем отчетливее понимала ее отчаяние. Теперь заботы о том, как накормить и пристроить сестер, и – еще страшнее – как защитить их, не имея ни денег, ни связей, ни даже банальной грубой силы, лежали на мне.