Книга Хрущевка княжны Соколовской, страница 60 – Полина Змееяд

По пути девочки болтали, расхваливая мои литературные таланты и пророча мне светлое будущее известной на всю Империю писательницы, я же отвечала им сдержанной улыбкой и пыталась вспомнить, была ли в городе, где я жила в прежнем мире, набережная.

Вроде бы была. Но часто ли я туда ходила? Кажется, почти никогда. Часто ли я вообще гуляла просто так, без цели? Часто ли бывала за городом? Ведь я, кажется, любила природу. Или только думала, что любила.

– Марго, смотри, мороженое! – Марта совсем по-детски дернула меня за рукав и указала на передвижной ларек.

Я без лишних вопросов расплатилась за угощение для сестер и для себя. Даже в очереди стоять не пришлось – рабочий день у большинства людей еще не закончился.

По дорожкам неспешно сновали парочки пожилых господ и дам, матери с милыми детьми и собачками. Шуршало быстрое течение широкой реки о залитый бетоном берег, в волнах рассыпались золотыми искрами солнечные лучи. В общем, день выдался на редкость теплый и приятный для осени, несмотря на свежий ветерок. Но я все никак не могла расслабиться, хоть на миг избавиться от странного напряжения и бесконечных мыслей о том, как много проблем свалилось на мою голову.

Тревога не давала ни успокоения, ни решения проблем, но держала в постоянном страхе. Однако настолько привычном, что до болезни я даже не замечала его, считая чем-то естественным.

Когда где-то в глубине парка заиграла музыка, я даже не сразу ее услышала. Только когда девочки ускорили шаг и мы оказались перед крытым павильоном, где стояли старые музыкальные инструменты, я очнулась и осмотрелась по сторонам.

Марина тихо вздохнула, глядя на подростков – юношей и девушек в простой одежде, которые что-то репетировали прямо тут, на открытом воздухе.

– Что случилось? – тихо спросила я, наклонившись к сестре.

– Я так давно не играла на рояле, – так же тихо пожаловалась она. – Как жаль, что в нашу нынешнюю квартиру даже фортепиано поставить некуда.

Я проследила за ее взглядом. Марина завороженно смотрела на юношу, вернее, на его длинные пальцы, которые мелькали на черно-белыми клавишами старого и, судя по звукам, не слишком хорошо настроенного инструмента.

– Откуда эти дети? Что они репетируют? – я кивнула в сторону павильона.

– Я не знаю, – пожала плечами сестра. – Они точно не из музыкальной школы, там… немного другой контингент.

– И не из академии искусств, само собой, – выркнула Марта. – Вы посмотрите, как они все просто одеты. Явно из обычных школ или колледжей. Это, наверное, те, что дают благотворительные концерты для детей из приюта, стариков. Они, кажется, недавно в больнице выступали. Помнишь, когда мы в последний раз были у Снежина, Энни говорила про них?

Марина ненадолго задумалась, а потом кивнула, но все равно выглядела печальной и отстраненной. Юноша, который сидел к нам спиной, тем временем закончил играть и потряс левой ладонью так, будто она болела или ныла. Потом он вдруг повернулся в нашу сторону. Он явно улыбался, когда сидел за инструментом, но стоило ему заметить нас, как радость на его лице сменилась холодным равнодушием.

– Андрей, ты как? – девочка лет двенадцати, стоявшая неподалеку, отложила флейту и подошла к молодому человеку. – Сможешь продолжить? Всего пол часа осталось.

Паренек взъерошил копну каштановых волос и поморщился.