Книга Поцелуй сирены и первобытные хищники, страница 11 – Елена М. Рейес

— Атакую по звуку рога.

Прикрывая спину, я стягиваю рубашку через голову. Он бросается куда-то справа от меня, едва касаясь пола, когда тело поменьше врезается мне в спину.

Затем он снова падает на задницу.

Я? Я не двигаюсь.

Не сдвинулся с места, сила Спиро — как у комара, и на какой-то миг мне становится жаль этого идиота. Он мне не ровня, и мы оба это знаем.

Делая глубокий вдох, я вытягиваю шею из стороны в сторону. Позволяю ему перегруппироваться на минуту или две, пока он управляет своим волком.

Для его же блага, а не для моего.

— Повернись ко мне лицом, — рявкает он, попытка отдать приказ довольно комична, если не сказать больше. — Борись как мужчина с мужчиной.

Я игнорирую его. Мое внимание обращено в другое место…

Мои ноздри раздуваются, когда легкий ветерок обдает меня ароматом цветов апельсина и кокоса с легким оттенком ванили. Моя реакция происходит автоматически; каждая мышца в моем теле напрягается, прежде чем плотно сжаться, ощущая тяжесть в моем узле, которую я не могу игнорировать. Голод, не похожий ни на что, что я когда-либо испытывал, захлестывает мои чувства, и я встряхиваю головой, пытаясь прогнать туман.

Сладкий и цветочный; Я хочу большего. Волк и человек, мы чувствуем притяжение — зов, который невозможно проигнорировать.

Кому, черт возьми, принадлежит этот аппетитный аромат?

Еще один глубокий вдох, и я закрываю глаза. Наслаждаюсь моментом, когда мир останавливается, а каменный кулон на моей цепочке на секунду нагревается, прежде чем стать ледяным. То тут, то там аромат проявляется, и я поворачиваю голову к воде, когда запах исчезает.

Именно в этом минутном отвлечении я, кажется, глубоко оскорбляю изгоя.

Он кричит что-то, на что я не обращаю ни малейшего внимания. Подходит ближе, но когда его рука сжимает мою руку, я поворачиваюсь к нему, обнажая зубы.

— Убери свою грязную руку.

Я зол на его дерзость, но еще больше на потерю этого великолепного аромата.

— Тогда сразись со мной.

Тело Спиро напряжено, когда он делает несколько шагов назад, блеск металла теперь более заметен, когда он полностью раскрывает нож-бабочку. Он усиливает хватку. Его глаза нервно отводятся от меня на секунду, его внимание переключается на изгоев рядом с ним, прежде чем он совершает свою последнюю ошибку.

Последнее, что он когда-либо сделает.

Спиро делает выпад, высоко подняв клинок, и мой зверь бросается вперед с мгновенным полуперемещением. Мои когтистые лапы волочатся по песку, когда я уклоняюсь от его неаккуратного нападения, хватаю его за горло и вдавливаю спиной в землю. Нож выскальзывает из его руки и приземляется с приглушенным стуком, частично погребенный под песком, в то время как воздух трещит от удара.

Через несколько секунд у женщины-изгоя вырывается громкий вздох; я понимаю почему.

Небольшая струйка крови разносится по ветру, когда он задыхается, его маленькие руки пытаются вырвать мои когти из его кожи — у него ничего не получается. Вместо этого я вонзаю их немного глубже. Зверь и я наслаждаемся тем, как рвутся его мышцы, словно мои когти — нож, разрезающий масло. Почти не требуется усилие, и зрелище того, как он извивается, как червяк, забавно.

Склонив голову набок, я ухмыляюсь.

— У тебя есть выбор, Спиро. Я не даю его большинству людей…

— Отвали на хрен! — кричит он, пытаясь оттолкнуть меня ногами, и снова терпит жалкую неудачу. Жалко.