Книга Поцелуй сирены и первобытные хищники, страница 24 – Елена М. Рейес

— Стало холодно, и я моргнул. Каким-то образом, в промежутке между двумя действиями, она исчезла.

Он наклоняется вперед, упираясь локтями в колени. Остатки выпивки стекают с кончиков его пальцев.

— А твой волк? Его реакция?

— Он выбит из колеи. Хочет поохотиться.

— Неудивительно. — Папа улыбается мне, на его лице больше, чем веселье. Ему это нравится. — Так что ты собираешься теперь делать?

— А ты как думаешь? — Я бросаю на него недоверчивый взгляд, в то время как сквозь стиснутые зубы вырывается предупреждающее рычание. — Я этого так просто не оставлю.

— Я выпью за это. — Поднося бутылку к губам, он опрокидывает ее и опустошает то, что осталось. Бутылка с глухим стуком падает на землю, перекатываясь через край на камни внизу. Она разбивается при ударе, на что он пожимает плечами.

— Я не отвезу тебя домой.

— Добро пожаловать в ад, — говорим мы в унисон, но теперь его слова звучат немного невнятно.

Его шлепок по моей спине оказывается таким же сильным. Не то чтобы это продлилось долго. Наш метаболизм быстро израсходует алкоголь. Хотя все равно забавно.

— Испытание настоящего альфы только началось.

— Я знаю.

Вырвав страницу из его книги, я одним непрерывным глотком опрокидываю то, что осталось в моей бутылке. Я не останавливаюсь, пока он не опустошается, и моя грудь урчит от согласия моего волка. То, как ее запах взывает ко мне, не может быть одноразовым.

— Я буду преследовать ее до края света, если понадобится.

6

НЕРИССА

— Заходи, любимая. — Шепот бабушки Люсьен доносится до меня за секунду до того, как я вхожу в комнату.

Ее голос мягкий, но в нем явственно слышна усталость. Тяжелый. Только благодаря нашему острому слуху я могу различить, что она говорит, точно так же, как она знает о моем присутствии из-за того же самого.

Мы ощущаем движение и шум, чувствительны к самым незначительным изменениям.

— Ты звала меня, ба? — Я останавливаюсь рядом с ее креслом и прижимаюсь лбом к ее лбу.

На мгновение мы обмениваемся теплотой — нити наших аур соединяются, когда они узнают друг друга такими, какие мы есть. Семья: мы связаны друг с другом любовью и кровью. И хотя я делаю то же самое с другими членами моей семьи или близкими друзьями, с ней все по-другому. Все. Одинаковые родимые пятна на наших хвостах, двойные луны, переплели наши судьбы еще до моего рождения.

Ты не предъявляешь требований к судьбе. Ты следуешь и доверяешь.

Я слышала это высказывание всю свою жизнь.

От нее. От моего отца.

И я была терпелива, но когда я отстраняюсь и снова встречаюсь с ней взглядом, в нем читается предупреждение…

— Я так и сделала, малышка. — Бабушка кашляет, звук слабый, но потом она прищелкивает языком. Быстрый и резкий, пронзительный звук — мои брови хмурятся. — Не обращай внимания.

— Это невозможно. — Склонив голову набок, я изучаю ее. — Что происходит?

— Я беспокоюсь. — Ее маленькие пальчики переплетаются с моими. Они сжимают, но за этим нет настоящей силы.

— О чем? Почему ты…

— Пожалуйста, сядь, Нерисса. — Приказ, которому я подчиняюсь из уважения и удивления. Она не из тех, кто так поступает, но, более того, этот момент кажется неподходящим.

Как будто я чего-то не понимаю.

Садясь, я осматриваю комнату, но не нахожу ничего необычного.

Гостиная королевы высечена из светлого известняка, сглаженного многовековой водой и поблескивающего жемчужными прожилками, которые улавливают отфильтрованный свет. Тяжелые троны из рифов и обсидиана закрепляют пространство, их сиденья смягчены подушечками, сплетенными из анемонов, и набивкой из морской губки, волокна которой слабо колышутся в воде. Столики, инкрустированные ракушками, сияют, их поверхности украшены завитушками, а шторы из водорослей придают помещению уют и уединенность.