Книга Поцелуй сирены и первобытные хищники, страница 55 – Елена М. Рейес

14

КАЙ

Эфраим Дайр — сильный волк.

Он благородный и справедливый, немного требовательный, но я никогда не видел его таким. Страдальческое выражение появляется на его лице, прежде чем глаза темнеют, а тонкие волоски на руках превращаются в густую шкуру, когда его волк бросается вперед. Не из защитного инстинкта, а потому, что что-то причиняет ему боль на более глубоком уровне.

Это чувствуется от него.

Боль. Сожаление. Неприятие.

И хотя я не эмпат, как альфа, я настроен на эмоции каждого члена моего королевства, если концентрируюсь на одном человеке. Это то, что может пригодиться, чтобы помочь успокоить волка, попавшего в беду, или того, кто переживает потерю любимого человека — последнее я чувствую в нем.

Потеря, которую он так и не смог пережить.

— Ответь мне, дедушка.

Я изо всех сил пытаюсь обуздать свой гнев и разочарование; мой зверь на пределе. Между его эмоциями и моими — и беспокойством моего отца — мой натянутый поводок начинает ослабевать, и наружу вырываются когти, клыки и шерсть. Мои мускулы бугрятся, и в своей форме в половину смены я возвышаюсь над всеми, кто находится в этой комнате, прежде чем издаю следующий низкий рык.

— Ты знал, что наш союз возможен?

— Да.

Челюсть Эфраима сжимается, но его глаза по-прежнему смотрят на меня с такой темнотой, какой я никогда раньше не видел. Он смотрит в глаза не с вызовом или неуважением, а чтобы показать честность. Факелы потрескивают, когда ветер врывается из открытых окон, отбрасывая дрожащий свет на его усталое лицо. Его бремя тяжело.

— Это всегда было возможно, и я беспокоился об этом. Сначала с твоим отцом, а потом с тобой.

— О чем ты думал, скрывая от меня нечто подобное?

— Что мои молитвы были услышаны, и богиня не держала зла ни на меня, ни на моих близких. — Он проводит рукой по лицу. — Родственные души священны, Кай. Я вдалбливал это в твою голову с тех пор, как ты был молод, и то, что я принял — даже если Люсьен уже приняла решение — было неправильным. Я должен был бороться сильнее. Заставить ее увидеть, что разрыв нашей связи был ошибкой.

Заговорил мой отец.

— У тебя не было выбора, кроме как согласиться.

— Будь непредвзят, сын мой.

Я игнорирую его мысленную связь, не сводя глаз с мужчины, на которого равнялся всю свою жизнь. Он всегда был рядом: он помог мне впервые переодеться, научил охотиться в меховой шкуре и быть честным лидером. В то время как мой отец был прямолинейным альфой, для которого все было черным по белому, мой дедушка видел, что для каждой проблемы существует по крайней мере пять различных исходов.

Точки зрения различаются, точно так же, как одна истина может распасться на тысячу интерпретаций, в зависимости от того, кто ею владеет. Перспективы — это личное дело каждого, и даже люди с самыми благими намерениями могут совершать жестокие ошибки.

— Я все равно заслуживал знать правду.

— Ты не должен был узнать об этом таким образом. Не так, — говорит он спокойным, но решительным голосом. — Не раньше, чем у меня будет возможность поговорить с Люсьеной.

Мне это не нравится. Ни мне, ни моему волку. Ни капельки, блядь.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной? Ты все еще связан с королевой русалок?

— Да.

Не отрицает этого. Он констатирует факт.

— Просто не так, как ты можешь подумать.

— И что это должно означать?