Книга Поцелуй сирены и первобытные хищники, страница 58 – Елена М. Рейес

— Кузнец доставил его прошлой ночью. Сказал, что нож заточен и готов к бою; он не хотел беспокоить тебя, Альфа.

— Спасибо.

Принимая нож из его протянутых рук, я провожу пальцем по острому лезвию, прежде чем обхватить рукоять. Я проверяю вес и баланс, крутя его, чтобы посмотреть, каков он на ощупь. Медленный свист рассекает воздух, чистый и точный, когда три волка-изгоя опускаются передо мной на колени.

Грязные. Испуганные.

Первый слева — самец с интеллектом картофелины. Ни один волк стаи или изгой не оскалит зубы на вожака, особенно на того, кто выглядит так, будто сильный ветер может сбить его с ног.

Эта бравада его не спасет.

— От тебя разит мочой и страхом, — бормочу я, низко пригибаясь и склоняя голову набок.

Он примерно на шестьдесят фунтов меньше меня, без мышечной массы и оружия, и мне жаль этого идиота.

— Ты также слишком глуп, чтобы понять, что ты уже мертв.

Он смеется над этим, звук уродливый, с намеком на панику.

— Я не боюсь смерти, но ты должен бояться.

— Это правда? — Я подношу кончик меча к его уху и медленно провожу лезвием взад-вперед. Кожа легко снимается, как с масла, и я делаю мысленную пометку послать кузнецу подарок в знак признательности. — Расскажи мне еще.

— Мы тебя не боимся, — выплевывает он, борясь с желанием отпрянуть. То, что осталось от его уха, упадет на пол еще двумя взмахами моего клинка.

— Конечно.

— У Спиро была могущественная покровительница. Она защитит нас.

Она. Интересно.

— Что еще?

Хрящ висит на тончайшей нити, когда из раны хлещет кровь. Ничего серьезного или травмирующего, просто небольшие изменения, которые вызывают улыбку на моем лице. После последних нескольких дней мне нужна отдушина, и этот дурак — идеальная мишень.

— Не стесняйся.

— Мер…

Рвотные позывы позади нас прерывают его, и я оглядываюсь, обнаруживая, что женщину рвет глубокими, болезненными позывами, из которых практически ничего не выходит, и я смотрю на Вериса.

— Принеси ей воды и стул.

Он не отвечает, но я слышу, как он выходит из комнаты и возвращается через несколько минут. Раздается громкий скрежет металла, когда он отодвигает сиденье, и я поднимаю бровь. Верис пожимает плечами, но более мягко вручает женщине бумажное полотенце и неоткрытую бутылку с водой.

Она благодарна и за то, и за другое, шепча слишком тихо, чтобы я мог расслышать спасибо, в то время как другой самец показывает мне свою отмеченную шею. Такую же, как у нее. В знак уважения от двух изгоев, которых я мог бы легко убить в этих стенах, и никто бы и глазом не моргнул.

Наказание за незаконное проникновение — смерть. И все же ничто не радует меня больше, чем выражение крайнего отвращения на лице их спутника. Он сердит. Купается в ревности. Все это исходит от него, смешиваясь с его и без того гнилостным запахом — сочетание щекочет мой нос.

Меня это тоже забавляет, и после последних нескольких дней я это ценю. У меня становится тепло на душе. И в духе хорошего хозяина я принимаю несколько решений.

— Верис, переведи этих двоих напротив него в чистую камеру. Я хочу, чтобы их накормили, предложили принять душ и дали матрас и одеяло, чтобы они могли лечь.

Как только мой бета уходит, чтобы сделать то, что мне нужно, я в последний раз взмахиваю мечом, полностью отрезая ухо этому засранцу. Оно приземляется рядом с его коленом после небольшого подпрыгивания, вызывая мой сердитый взгляд. Как это ни прискорбно.