Книга Поцелуй сирены и первобытные хищники, страница 60 – Елена М. Рейес

Я поблагодарю маму позже.

Ветерок проносится по моему заднему двору, стирая последние следы маминого запаха и окутывая меня запахом Нериссы, когда я включаю душ. Сразу же на меня обрушивается холодная вода, ударяющая по моей коже, но она никак не охлаждает меня. Мои руки упираются в стену, вода каскадом стекает по моей разгоряченной плоти, и все же она цепляется за меня.

Моя сирена. Моя пара.

— Боги играют со мной, — шиплю я сквозь стиснутые зубы, и ее запах усиливается, как будто они соглашаются.

Она погружается в мою кровь — я почти чувствую ее вкус в воздухе — и мой член резко, болезненно дергается. Мой узел уплотняется, когда морской бриз смешивается с цветами апельсина.

— Черт, она нужна мне. Эта хорошенькая маленькая киска крепко обхватила бы меня.

Мой член снова пульсирует, толстый и требовательный, и я обхватываю его кулаком. Язвительный звук вырывается из моего горла от соприкосновения, не от удовольствия, а от ярости. Я хочу, чтобы ее руки были на мне, а не мои собственные, но мое тело предает меня. Нуждающее. Ноющее. Игнорированное.

Я дергаю сильно, каждый толчок безжалостен, как наказание. Мое дыхание учащается, а зубы обнажаются, когда я представляю ее прижатой ко мне, ее рот открыт, тело дрожит, когда я скачу на ней жестко и без паузы.

Я возвращаюсь к той ночи в джунглях, когда ее тело было прижато к моему, а эти прищуренные фиалковые глаза смотрели на меня с желанием. Как она обхватила меня ногами за талию, ее острые ногти впились в мою кожу, и эта божественная пизда сжала меня, как тиски.

Узкая. Розовая. Горячая.

— Черт. — Я кончаю с диким рычанием, мое освобождение изливается горячим и густым четырьмя резкими толчками.

Они приземляются у стены дома, затем соскальзывают вниз и исчезают в траве внизу. Я ударяюсь лбом о руку, поддерживающую меня, грудь вздымается, дыхание прерывистое.

Но даже опустошенный, я все еще испытываю боль.

Ничто не насытит меня по-настоящему, кроме моей пары. Боль в моем все еще набухшем узле — доказательство этого.

Заставляя себя выпрямиться, я умываюсь и ополаскиваю свое тело. Я на автопилоте, движения механические, когда возвращаюсь голышом внутрь и одеваюсь во все черное.

Я направляюсь на казнь, и кровь в моих венах на данный момент превратилась в лед.

Я иду за тобой.

В камерах тихо, когда я вхожу несколько минут спустя. Торрен и Верис уже там, мой меч поблескивает там, где я оставил его вчера, свисая с седла.

Напоминание для троицы, сообщение, видимое из камер, в которые их перевели прошлой ночью. От самой задней части до передней, всего в нескольких футах от единственной входной или выходной двери. К тому же мы не так уж далеко от моря. И если вы достаточно напрячетесь, то сможете услышать, как волны разбиваются о скалы на этой стороне острова.

Свобода так близко. Пытка и поддразнивание.

Пять пар глаз следят за мной, но я не обращаю на них внимания. Пока нет. Вместо этого я рассматриваю Торрена и синяки разных оттенков желтого на его руке. Он стоит тверже, чем вчера, его лицо ничего не выражает, но ярость изливается из него. Его встреча с генералом водяных все еще беспокоит его, и я вижу, что жажда мести отражается и во мне.

— Рана зажила? — Я спрашиваю по нашей связи, желая убедиться, что он в состоянии помочь мне в случае необходимости. Не то чтобы я ожидал от него этого; изгои никогда меня не пугали. Ни один, ни десять, ни пятьдесят. Они слабее, меньше ростом и должным образом не обучены — им не справиться со мной в рукопашной схватке.