Книга Заклятие истинной любви, страница 38 – Стефани Гарбер

Прибывший лекарь Стиллграсс посоветовал ей пить больше горячего чая и оставаться в постели. Но когда она пригубила травяной напиток, то мигом насторожилась. У чая оказался откровенно странный привкус. Видимо, в него добавили какое-то успокоительное, и Эванджелина, не желая насильно погружаться в сон, вылила его в горшок с растением, как только снова осталась одна.

Ей не были нужны успокоительные снадобья. Она и без того чувствовала себя измотанной. Но сон почему-то тоже не шел.

Эванджелина вздрагивала от малейшего шороха. Треск огня и едва слышный скрип пола заставляли ее в страхе сжиматься – совсем как шут на пружине, который только и ждет, когда приподнимут крышку коробки и он сможет стремительно вылететь оттуда. Закрывая глаза, она слышала лишь гулкое биение собственного сердца в груди.

Она почувствовала прохладное дуновение ветра и поглубже закуталась в одеяла.

Наверно, не стоило отсылать служанок.

Пол снова скрипнул. Эванджелина изо всех сил попыталась не обращать на это внимания.

Но затем она услышала шаги, громкие и уверенные. Эванджелина тотчас распахнула глаза.

Аполлон замер рядом с ее кроватью. Его бархатная накидка была влажной, темные волосы растрепал ветер, щеки раскраснелись, а в карих глазах отражалось беспокойство.

– Знаю, ты наверняка не хочешь меня видеть, но я должен был убедиться, что с тобой все в порядке.

Он выглядел так, словно хотел коснуться ее, но вместо этого провел ладонью по волосам.

Эванджелина осторожно села на кровати, вцепившись пальцами в край одеяла. Она вдруг осознала, что ей тоже не терпится прикоснуться к нему. Ей отчаянно хотелось, чтобы он обнял ее, крепко прижал к своей груди, и Эванджелина знала: стоит ей попросить, и Аполлон мгновенно исполнит ее желание.

Она нерешительно протянула руку и дотронулась до кончиков его пальцев. Они были холодными, но не ледяными. Эванджелина поняла, что он вернулся к ней прямо из своих таинственных странствий. Вчера она отказалась довериться Аполлону, но это не помешало ему прийти к ней, когда она в нем так нуждалась.

– Я рада, что ты пришел.

– И всегда буду приходить. Даже если ты попросишь меня об обратном. – Он сделал шаг, приближаясь к кровати, и переплел свои пальцы с ее. Его слегка трясло, как и в то утро, когда он нашел ее утратившую свои воспоминания.

Эванджелина подняла голову и ободряюще улыбнулась ему. Но внезапно вместо лица Аполлона она представила спасшего ее из колодца ангела-воина – прекрасного золотоволосого стражника с сильными руками, который со всем отчаянием прижимал ее к себе. Воспоминание длилось всего мгновение, но щеки Эванджелины вспыхнули от смущения.

Аполлон усмехнулся, решив, что причиной ее румянца стал он.

– Означает ли это, что ты простила меня?

Эванджелина кивнула, пребывая в полнейшем смятении. Должно быть, она сказала что-то еще, потому что Аполлон улыбнулся еще шире и ответил:

– Я всегда буду защищать тебя, Эванджелина. И не откажусь от слов, которые сказал тебе, как только вернулся из мертвых. Я никогда тебя не оставлю.

Джекс всегда считал себя скорее садистом, чем мазохистом. Ему нравилось причинять боль, а не испытывать ее самому. И все же он не мог заставить себя покинуть сумрак спальни Эванджелины.

Это была вовсе не одержимость.

То, что он прокрался в ее покои, не означало, что он одержим ею.