Книга Баллада о проклятой любви, страница 110 – Стефани Гарбер

– Сказкой это тоже не назовешь. В сказках есть герои. Но все герои этой истории погибли в поместье Мэривуд. – Джекс снова перевел взгляд на оставленные на стене зарубки, и взгляд его затуманился, будто он перенесся далеко-далеко отсюда. Он выглядел таким потерянным, что Эванджелина подумала, что прошлое было совсем не тем местом, в которое он часто возвращался. – В те времена мы были чем-то похожи на тебя. Настолько глупые, что верили: если поступать правильно, то все получится. Лирик был добрым, Кастор – благородным, а я…

Он сделал паузу и мрачно покачал головой, как будто не знал, что сказать о себе прежнем.

– В день, когда в поместье Мэривуд ворвался Венджинс, я пытался быть героем. Меня не было там, когда все случилось. Я приехал туда, но все уже были мертвы, кроме Кастора.

Эванджелина увидела, как в глазах Джекса отразилось сожаление.

– Ему всадили нож в спину, а я по глупости решил, что смогу спасти его. Его мать, Онора, была величайшей целительницей на всем Севере. И я верил, что если доставлю его к ней достаточно быстро, то она сможет исцелить его. Но… – Джекс замолчал, и по его лицу Эванджелина поняла, что он не добрался до Оноры вовремя. – Жизнь не похожа на добрую сказку. А мне не суждено стать спасителем.

Джекс развернулся, чтобы покинуть мансарду.

– Ты ошибаешься. – Эванджелина потянулась вперед и схватила его за руку. Ее хватка оказалась не такой сильной, как ей бы хотелось. И хотя усталость овладевала ею, затягивая в глубины сна, Эванджелина крепко сжала его ладонь. Она хотела напомнить ему, что он обнимал ее, когда она плакала, нес на руках, пока она истекала кровью, и бережно перевязывал раны. Но голова вдруг стала такой тяжелой, что Эванджелина смогла произнести лишь одно: – Сегодня ты спас меня.

– Нет, я просто не дал тебе умереть. Это не одно и то же. – Джекс выдернул руку и торопливо ушел.

Эванджелина не помнила, как закрыла глаза, но когда снова открыла их, в мансарде под деревом было темно, и она вдруг испугалась, что осталась совершенно одна. Она даже не знала, возвращался ли Джекс, чтобы проверить ее, после того как забрал целебные мази. Ей хотелось верить, что он не бросил ее одну с такими жуткими ранами, но он и раньше поступал подобным образом.

– Джекс, – прошептала она.

Когда он не ответил, она попробовала позвать его громче:

– Джекс?

Пол под ней скрипнул, а больше ничто не нарушило почти звенящую тишину. Здесь была только Эванджелина, груда одеял и терзающая ее боль.

Эванджелина осторожно приподнялась, опираясь на обе руки. От ее движений раны на спине заныли, но она нашла в себе силы вытерпеть боль. А вот проигнорировать внутренний голосок, требующий найти купальню, Эванджелина не смогла.

Она встала на колени и…

Вспомнила, что на ней нет никакой одежды. Лишь повязки на груди и одеяло, которое только что соскользнуло с ее бедер.

Видимо, в какой-то момент Джекс все же вернулся и, пока она спала, снял с нее остатки пропитанного кровью платья. Она не могла его винить. Но внезапно почувствовала огромное облегчение от того, что его сейчас не было рядом. Эванджелина стала шарить вокруг руками, пока не нащупала что-то мягкое, похожее на рубашку. Должно быть, ее оставил Джекс. Она и пахла им – яблоками, магией и холодными лунными ночами.