Книга Баллада о проклятой любви, страница 113 – Стефани Гарбер

Эванджелина не могла этого отрицать. Чувство было не таким сильным, как вблизи камня юности. Оно скорее слегка покалывало, чем обжигало, но тем не менее присутствовало. Ей не следовало ревновать. Аврора Доблестная была мертва, и, судя по тому, что Эванджелине удалось узнать, обстоятельства ее гибели были ужасно трагичными. Но во всех книгах, которые она читала, Аврора всегда описывалась как самая красивая девушка, когда-либо жившая на свете. Да, прошлой ночью Джекс назвал Аврору докучливой девчонкой, но сейчас на стене виднелись два их имени, связанных вместе.

– Ты любил Аврору? – спросила Эванджелина.

– Нет. Я даже не знал об этой надписи. – Он нахмурился, и Эванджелине стало немного легче. И это заставило ее почувствовать себя глупо.

Даже если он и любил Аврору, это не должно было ее волновать. Но, похоже, безумное влечение, которое она так остро чувствовала к Джексу вчерашним вечером, не исчезло полностью.

Возможно, все дело было в том, что Джекс стоял к ней слишком близко, в одних только брюках, а на ней самой не было ничего, кроме его рубашки и ожерелья, которое он все еще не выпустил из рук.

Наверное, ей стоило рассказать ему, что это за камень на самом деле. Но тогда он запер бы его в железной шкатулке, а Эванджелина еще хотела задать ему столько вопросов.

Но она решила сперва подождать, когда Джекс отпустит камень. Она не совсем понимала, как именно он действует, но помнила, что, когда задавала Петре вопросы, на которые та не хотела отвечать, камень раскалялся и вынуждал ее озвучивать правду. Если бы камень сейчас нагрелся, Джекс бы догадался, что он пропитан магией, и мгновенно забрал бы его.

– Я проголодалась, – объявила Эванджелина. Затем отцепила пальцы Джекса от камня и направилась к таверне.

Таверна Лощины оказалась такой же уютной, как и весь диковинный постоялый двор: много дерева, много свечей, целая стена из окон, из которых открывался вид на озеро, словно наполненное сотнями звезд, а не водой. Все вокруг сверкало и переливалось ночными огнями, и Эванджелине стало любопытно, как окружающий ее мир будет выглядеть при свете дня.

Эванджелина не заметила озеро, когда они только прибыли сюда, что совсем неудивительно, учитывая, в каком состоянии она находилась.

Как и во всей Лощине, в таверне не оказалось ни души, но каждый столик и барная стойка пестрили свежеприготовленными блюдами, а над тарелками вился горячий пар. Эванджелина с Джексом выбрали себе уютное местечко в уголке, прямо возле изящного треугольного окошка, выходившего на звездное озеро.

Блюда совпадали с теми, на которые указывали стрелки часов на входе. Перед ними стояли глиняные миски с мясом и клецками, толстые ломти хлеба, кружки пряного сидра с солидной порцией сливок и тарелочки с медовым пирогом.

Угощения пахли потрясающе, напоминая родной дом и вызывая самые приятные воспоминания. Эванджелина знала, что ей предстоит задать Джексу несколько вопросов, но, не удержавшись, попробовала пряный сидр и откусила маленький кусочек идеальной клецки.

Джекс улыбнулся, наблюдая за ней, и улыбка его выглядела по-настоящему счастливой.

– Вкусно?

– О да, – простонала она, совершенно не испытывая смущения. Она еще не доела первую клецку, а уже поглядывала на соседний стол, предчувствуя, что украдет миску с таким же блюдом.