Книга Баллада о проклятой любви, страница 117 – Стефани Гарбер

Джекс уперся рукой в дверной проем, не давая ей пройти.

– Выпусти меня, Джекс.

– Тебе нужно отдохнуть, Лисичка. Ты выглядишь изможденной.

– Я чувствую себя великолепно, – ответила Эванджелина. По крайней мере теперь, когда камня правды не было поблизости, она могла и солгать. А еще притвориться, что споткнулась только потому, что была очень зла на него, а не из-за того, что ноги внезапно ослабли, как струна.

Она сделала еще один шаг и покачнулась.

Джекс застонал и подхватил ее, подсунув одну крепкую руку под колени, а другую – за шею.

И тогда Эванджелина почувствовала себя так, словно лишилась всех костей в теле. Она знала, что должна сопротивляться ему, но сердце отказывалось это делать, считая, что нет безопаснее места, чем в его объятиях. Ей не нравилось, что он мог быть и таким нежным с ней, и таким невероятно раздражающим. Эванджелина знала, что нужна ему живой, чтобы найти последний камень, но он не должен был нести ее на руках. Он мог бы просто оставить ее на кровати в гостевой комнате или бросить прямо на полу. В конце концов, он с легкостью позволил ей превратиться в камень. Так почему же теперь он не может быть таким же бесчувственным? Ему не нужно было прижимать ее к груди, защищая от холода, когда они вышли на улицу.

– Я все еще злюсь на тебя, – проворчала Эванджелина.

Джекс вздохнул, продолжая пересекать мост.

– Я думал, ты всегда злишься на меня.

– Я почти простила тебя прошлой ночью.

– Это было бы серьезной ошибкой.

– Я едва не умерла и… – Эванджелина замолчала, когда они поднялись на мансарду.

Она и сама не понимала, почему спорит с ним. Джекс был прав: то, что он рассказал ей о камнях, лишь подтверждало, что она не может ему доверять. И хотя она злилась на его ложь, злилась, что он снова обманул ее, Эванджелину все равно тянуло к нему. И неважно, что между ними никогда ничего не изменится. Желание, охватившее ее прошлой ночью, никуда не исчезло. По правде говоря, оно лишь усилилось. И Эванджелина не могла поверить, что неумолимое влечение, которое она ощущала, было невзаимным.

Когда Джекс бережно уложил ее на кровать, она посмотрела в его непроницаемые глаза:

– Ты все еще думаешь, что я всего лишь ключ?

– Я пытаюсь совсем о тебе не думать.

Во сне Эванджелины Джекс сидел в тени на краю старого деревянного причала и смотрел на то самое озеро, которое она видела из таверны. На то самое озеро, которое словно было наполнено звездами. Вот только сейчас звезд не было – лишь сияющее драгоценными камнями небо в оттенках последнего мгновения заката. Розовые облака и яркие нити желтого и оранжевого цвета.

Она наблюдала за тем, как Джекс пускает камешек по зеркальной водную глади. Шлеп. Шлеп. Шлеп. Шлеп. Шлеп. Когда камень пошел на дно, он бросил следующий.

Когда Эванджелина подошла ближе, он не поднял головы. Его спина была прямой, а волосы темно-каштанового оттенка – взъерошены.

Эванджелина замедлила шаг.

Издалека ей казалось, что на Джекса просто падала тень, но сейчас она отчетливо видела, что молодой человек в конце причала – не Джекс.

– Тебя трудно выследить. – Незнакомец отвел взгляд от озера, и при виде его лица у Эванджелины перехватило дыхание.

Сначала ей показалось, что он выглядит до боли знакомым, но, возможно, это было связано с его невероятной красотой: четко очерченная челюсть, темные брови над гипнотическими глазами и очаровательная улыбка, от которой ее сердце взволнованно забилось.