Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 199 – Хейзел Райли

Ещё до того, как я достигаю бокового входа в общежития, вижу высокую фигуру, идущую мне навстречу. Я замираю, по коже ползёт длинная дрожь. Слишком много плохих событий за последнее время, чтобы воспринимать фигуру в темноте как что-то безобидное.

— Маленький рай?

Каждая мышца в моём теле расслабляется, услышав голос Гермеса. Я не думаю дважды. Бросаюсь вперёд и, припустив бегом, сокращаю расстояние, между нами. Гермес уже понял, чего я хочу; он встречает меня с распростёртыми объятиями, и я прижимаюсь к его груди. Его руки обхватывают меня крепко, я закрываю глаза, упиваясь теплом и запахом его тела.

Гермес слегка покачивает меня на месте:

— Всё закончилось, — успокаивает он. — Всё в порядке, mikroúli.

Слыша, как он говорит по-гречески, я запрокидываю голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Его лицо возвышается надо мной — не так высоко, как у Хайдеса, но всё же.

— Что это значит?

Он усмехается и треплет мои волосы:

— Маленькая.

Я улыбаюсь и снова прижимаю щеку к его груди. Гермес вздыхает и гладит меня по спине мягкими движениями. Он почти сразу умиротворяет меня.

— Почему бы тебе не зайти ко мне в комнату? — шепчет он. — Думаю, Хайдес там. Он не вернулся на поле. — Он чуть отстраняется, чтобы поймать мой взгляд. — Я приготовлю тебе что угодно, хочешь? — делает паузу. — Хотя у нас только ромашковый чай, так что надеюсь, ты не против.

— Отлично, Герм. — Я нехотя разжимаю объятия и иду к двери в общежитие.

Сзади Гермес кашляет, и я замечаю, что он остался стоять. Сначала не понимаю почему, потом он протягивает мне руку — тихое приглашение, почти по-детски. Он надувает губы, и я впервые за часы чувствую, как лицо расправляется в искренней улыбке. Я сразу сплетаю свои пальцы с его.

Мы идём, держась за руки, под тёмным небом, что словно следует за нами. Гермес раскачивает наши руки нарочито смешно — видимо, чтобы отвлечь меня.

— Можно задам бестактный вопрос? — нарушает он тишину, как только мы переступаем порог. В коридоре пусто, а перепад температуры приносит облегчение.

— У тебя нет тактичного?

— Нет.

— Ладно, давай.

Я слежу за его профилем: он облизывает губы и, кажется, подбирает слова. Надеюсь, я не ошибаюсь.

— Во время поцелуя Арес засунул тебе язык в рот?

Я едва не поперхнулась собственной слюной:

— Герм! — одёргиваю я его, но ему всё равно. Он смотрит, ожидая ответа, уже с ключом от комнаты в руке. — Вообще-то нет.

К моему удивлению, Гермес сжимает губы в прямую линию, будто расстроен. Мы останавливаемся у двери.

— Мне жаль его. И одновременно думаю, что ему пора смириться.

— У него не хватает эмоциональной зрелости, — защищаю я его. — Он не привык к таким вещам, к таким чувствам. Думаю, он их даже по-настоящему не испытывает.

Я не раз об этом думала. Кажется, я была самым понимающим и дружелюбным человеком для Ареса — со всеми нашими взлётами и падениями. Вероятно, ему нравится не я, а то, как я могла бы его любить. Он не влюблён в меня, это было бы слишком. Но он влюблён в идею пары, которой мы могли бы быть. Может, он уверен, что я буду любить его так же, как люблю Хайдеса. Что невозможно, и мне больно это даже думать, но это правда. То, как я люблю Хайдеса, не зависит от моей способности любить. Я люблю его так, потому что он — Хайдес. Это выходит естественно. Если бы это был кто-то другой, всё было бы иначе.