Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 331 – Хейзел Райли

Хайдес искал тишину. Передышку от воспоминаний. Любую форму любви, которая научила бы забывать и сделала бы лучше. Он всегда чувствовал себя бракованным, испорченным, недостойным. Больше всех он жаждал покоя. И одновременно — щекочущей опасности. Ему нужен был кто-то, кто дарит мир, но умеет переворачивать жизнь. Непредсказуемый человек, который любит риск.

— Он ни разу не подарил мне что-то по вкусу, — продолжала сетовать Афродита. — На Рождество попросила телескоп — он расхохотался и спросил, умею ли я вообще это слово написать.

Афина поморщилась. Ей было жаль сестру, но против отца идти нельзя. Бунт исключён — только уступчивость.

Аполлон молча слушал, хмуря лоб. Длинные каштановые волосы ещё мокрые после моря; полотенце прикрывало низ. Каникулы он почти не чувствовал — в голове крутился момент, когда они закончатся.

В школе он точно не был образцом «популярности». Гермеса любили за дружелюбие и экстраверсию. Афродиту хотели все. Афины боялись — её не тревожили. Хайдес держался подальше от толпы. А Аполлон… он слышал шёпот за спиной. Усмешки. Он был странным. Молчаливым. Парнем с волосами, длинными «как у бабы» — будто это что-то из ряда вон. И всё это: «у него вообще язык есть?»

Он любил одиночество, но ненавидел ощущение изгоя. И даже родство с Гермо́м и прочими не прибавляло очков. Он терпел — знал, как жестоки бывают подростки. Пережил детдом, начальную школу и среднюю. Переживёт и старшую. А там, может, в университете всё изменится.

Кронос выбрал за них всё с самого начала. Йель. И направления — до последней строчки. Начнут одновременно, хотя Хайдес и Аполлон на год старше близнецов и Афины. Троих последних отправили в школу на год раньше, чтобы все были наравне. Он не хотел их разделять. Хотя его империя — в Греции, он прописал их в Америке, куда годами пытался расшириться. У него была густая сеть знакомств — адвокаты, судьи, врачи и даже люди в полиции. Так что росли они наполовину в Греции, наполовину в США. Говорили по-гречески так же хорошо, как по-английски — формально их родной.

Гермес внезапно наклонился к Хайдесу и заглянул в экран телефона, с которым тот возился уже несколько минут:

— Чем занят? Что прячешь, Дива?

Хайдес закатил глаза, раздражённый прозвищем:

— Ничем.

Но Герм не умел держаться от чужих дел подальше. Он выхватил аппарат и проверил. Расхохотался:

— Опять Tumblr? Он уже давно демоде. У тебя блог?

Хайдесу понадобилась секунда, чтобы вернуть телефон. Он погасил экран и сунул в карман.

— Отвянь, идиот. Просто листал, и всё.

Они ещё поворчали друг на друга, пока Афина не заметила, что Афродита всё вертит в руках дорогую цепочку, и не положила ладонь ей на голое колено.

— Когда-нибудь станет лучше.

— Думаешь? — пробурчала та — и наконец Хайдес с Гермо́м заткнулись. — Не давай обещаний, которые не можешь сдержать.

— Это не обещание, — возразила Афина. — Это надежда.

На несколько секунд повисла тишина.

— Ну и утешение дерьмовое, Тена, — отозвался Герм.

Они все разом рассмеялись — стало легче, ровно настолько, сколько нужно, чтобы жить дальше. Афина схватила бутылку воды и метнула её прямо в лицо Герму — он даже не успел увернуться. Спортсмен из него был так себе.

— Почему бы тебе не пойти к своему парню и не оставить нас в покое? — продолжила она, обиженно, но с усмешкой.