Книга Кровь песков, страница 154 – С. К. Грейсон

— Я рада, что ты со мной, — тихо сказала я. Я отправилась валить зверя без него — да, скорее всего глупо, и плата была бы дымящейся могилой. Я шла, потому что если пустынные не примут меня — я хотя бы умру за них. Так, возможно, тоже будет. Но с силой, что живёт на кончиках пальцев Эрикса — силой, которую он учит меня держать день за днём, — у нас есть шанс.

— Я буду с тобой — в добре и в худе, — отозвался он.

— Может быть в худе.

— Я знал это с той секунды, как ты впервые плюнула мне в лицо. Но вот он я, — улыбка у него вышла маленькая, но она держала меня крепче любого ободряющего слова.

Мы выехали утром — сосредоточенные. Даже лошади ощущали натянутый воздух: Дайти промолчал, когда я крепила груз — ни тени обычного показного недовольства. Седлаялись, и мы оба проверили оружие под рукой: сабли за спинами, кинжалы на бёдрах, связки копий — к лукам седёл.

К полудню все лавовые струи вокруг были живыми — красные, плотные, местами тянулись предательскими ручьями. Лошади ступали осторожно — темп упал.

Магмы становилось всё больше, пока мы не упёрлись в озеро расплава — с оазисный пруд величиной. Поверхность кипела глухо; тишину пустыни рвали тяжелые хлопки лопающихся пузырей.

Эрикс сощурился, козырьком ладонь, вгляделся через огненный котёл. Я повторила движение — за лавой лежал просто песок, без следа.

— След просто… кончился.

Я нахмурилась, огляделась. По бокам — девственно-золотая гладь, ни следа сбитого песка, будто зверь растворился.

— Он не ранен и не сдох, — пробормотала я. — Тело такой махины мы бы не пропустили.

У Эрикса перерезало брови.

— В легендах говорят, что крылья у них слишком хилы… но он не улетел?

Я раскрыла рот, чтобы сказать, что сейчас возможно всё, но землю пробило раскатом, который перекрыл грудь. Я только и успела крикнуть Эриксу «осторожно», как стало поздно. Рёв разодрал небо; магма перед нами зашевелилась, сжалась — и взорвалась. Из центра чаши поднялась гигантская чёрная масса — тупая треугольная башка лавового вирма вскрыла поверхность и полезла, и полезла вверх по невозможному телу.

Дайти взвизгнул от ужаса. Я настолько уставилась на чудовище, рождённое из собственного лавового озера, что не успела ухватиться за шею — жеребец встал на свечку. Меня снесло из седла; я ударилась о песок, перекувырнулась. Пока я вскочила, он уже нёсся прочь — чёрная тень Алзы — след в след. Надежда метнуть в зверя наши копья убежала вместе с ними. То ли Эрикс спрыгнул ловчее, то ли опомнился быстрее — он уже стоял на полусогнутых, оружие в руках.

Вирм поднялся на задние лапы, расправил перепончатые крылья и тряхнул тушей — брызги раскалённой породы полетели веером. Я закрыла лицо предплечьями; несколько капель прожгли рукава до кожи — зашипело.

Невидимая ладонь ударила меня вбок — лёгкая отдача силы Эрикса подхватила и вытащила меня как раз в тот миг, когда чудовище грохнулось на четвереньки. Его голова оказалась между нами; оно водило ею, раскрывая пасть — и показывая зубы длиной почти в мою саблю.

Беззрачковый оранжевый глаз впился в меня — и морда рванула, рыча. Дыхание накрыло серой и дымом, жгучим плащом. Я метнулась в сторону — пыталась обойти и снова согнуться с Эриксом, чтобы исполнить план.

Вирм думал иначе: он выплюнул полукруг лавы, поворачиваясь — и обвёл себя огнём, отрезав меня от Эрикса. На том конце зверька звякнул металл о чешую — Эрикс ударил, отвлекая; вирм развернулся на удивительной для своей громадины скорости — десять Дайти в одном.