Книга Кровь песков, страница 163 – С. К. Грейсон

Я ударил — резким дуговым взмахом туда, где за моей спиной стоял лорд Аласдар. Но прежде чем клинок достал его шею, я уже лежал на полу; сабля со звоном откатилась в сторону — и я даже не помнил, как её выронил. Крик сорвался с губ, пока лорд Аласдар возвышался надо мной, руки вытянуты. Сбоку — суматоха: Кира билась с Идзуми, тоже кричала, но слов я не слышал — только как его магия когтями вонзалась в мой собственный источник силы у основания черепа.

Сила Киры — всегда вода: то прохладное успокоение, то ревущее море. Магия лорда Аласдара — молния. Она прожигала нервы, о существовании которых я не подозревал, пригвождая меня к месту.

— Может, напомнить тебе, как те, кому служит эта девчонка, пытались подчинить твою силу? — лорд Аласдар склонился, зло скалясь.

Мерцающий оранжевый свет фонарей в шатре исчез. Я моргнул, сбитый с толку. Глаза различали только глухую серость. Лорда Аласдара нигде не было. Я рывком сел, резко крутанул головой. Киры тоже не было.

Я уже готов был крикнуть её имя — и понял, где нахожусь. Кругом — камень. Твёрдый, серый, безжалостный. И в отличие от прошлого раза в палате в сердце горы — даже двери нет. Лишь куб, в котором, протяни руки — достанешь обе стены.

Я потянулся к магии — и, пока призрачные когти Аласдара всё ещё рвали мой разум, — утешающее, хоть и сводящее с ума присутствие пустыни исчезло. Я в ловушке. Один. Я умру здесь, так и не почувствовав ветер пустыни, не поскачав по барханам на Алзе. Не сказав Кире, что люблю её. Потому что люблю.

Я полюбил её той самой первой ночью, когда она плюнула мне в лицо, — и за каждый её упрямый шаг навстречу после. Даже когда я делал вид, что меня не существует, позволяя чудовищу, которое хотел вылепить из меня лорд Аласдар, пожирать человека, которым я был, — сердце, зарытое под всей той тьмой, билось только ради неё. И теперь моя слабость стоила нам обоим жизни.

Я закричал. Голос отдался от стен — и всё равно не заглушил боли: от разрыва с пустыней… с Кирой. Навсегда.

Пустыня даёт и забирает, — она подарила мне Киру, чтобы вырвать её обратно самым жестоким способом. Я бил кулаками в пол; кожа рвалась, кровь стекала по запястьям, — мало. Я сорвал руки к лицу, пытаясь снять душную маску и вдохнуть полной грудью, но она приросла к коже. Я не мог дышать, не слышал, не думал.

Каменные стены разлетелись, и я остался лежать на полу, глядя вверх — в полотнище шатра лорда Аласдара.

Тихий звонкий звук капли по маске заставил меня перевести взгляд. Прямо над лицом висел окровавленный кончик сабли — сабли моего пра-деда. Клинок торчал из груди лорда Аласдара, на его лице застыла чистая, безоговорочная растерянность. Пузырясь, изо рта вытекла тонкая капля крови и скатилась по подбородку.

— Ты больше не тронешь его, — голос Киры был слаб, но твёрд. Она дёрнула клинок из его тела, и он рухнул, мёртвый ещё до того, как коснулся ковров. Алая лужа расползлась из-под него, впитываясь в дорогие ткани. Я только и мог, что смотреть на отвисшую челюсть, на серые глаза, некогда державшие меня в узде, а теперь пустые.

Мой спаситель и мой палач, наставник и тюремщик — мёртв рукою Киры одним решительным ударом. Меня затрясло; вместе с облегчением в горло подступила горечь — по тому, кем лорд Аласдар мог бы стать для меня, по выдуманному отцу, которого я сам себе дорисовал.