Книга Моё же сердце у тебя в груди, страница 4 – Мария Берестова

Она тихо вздохнула и подняла лицо, чтобы своими губами найти его.

После долгого мягкого поцелуя они обнялись крепче.

— Я, кажется, совсем вам вечер испортил, — с покаянными нотками в голосе отметил он и предложил: — Наверно, ещё не поздно вернуться? — имея в виду то, что из-за него она лишилась танцев, которые очень любила.

С тихим смешком она поинтересовалась:

— Вы думаете, мне теперь хочется возвращаться?

— Я так предположил, — отметил он, слегка отстраняясь, чтобы снова получить возможность погладить её по скуле и полюбоваться её глазами.

Она закусила губу, глядя на него лукаво и весело.

— Впрочем, — его глаза тоже засветились улыбкой, — думаю, мы найдём лучшее применение этому времени!

Согласно рассмеявшись, Кая снова потянулась за поцелуем — при всей её любви к танцам, в этот раз они всухую проигрывали открывшейся альтернативе.

1. И ты публично не выказывай мне расположения,

Чтобы оказанная мне честь не убавила чести у твоего имени.

Не делай этого; я люблю тебя так,

Что, поскольку ты моя, и твоя репутация — моя.

У.Шекспир, сонет 36

The injuries that to myself I do,

Doing thee vantage, double vantage me.

Such is my love, to thee I so belong,

That for thy right myself will bear all wrong [1]

У Каи, совершенно точно, не было привычки рыться в вещах мужа без спроса. Но толстая книга в мягкой обложке без подписей на его секретере! Разве можно пройти мимо незнакомой книги, да ещё такой объёмной?

Она взяла. И открыла. И прочитала несколько строк.

…лицо её залило краской почти пунцовой. «Несколько строк» оказались откровенными до вульгарности!

Она наугад раскрыла книгу в другом месте и выхватила глазами ещё несколько строк… чтобы тут же зажмуриться с мыслью: «Зачем я это прочла??»

Чуть успокоив эмоции, Кая глубоко вздохнула и обратилась к титульному листу.

«Танец алых лепестков» — скандальный анжельский роман, вызвавший огромный ажиотаж детализированными и подробными описаниями интимной близости между персонажами.

Кая была совершенно уверена, что подписывала официальный запрет на печать и распространение этой книги в Райанци — однако экземпляр, который она сейчас держала в руках, был, определённо, пусть и напечатан в Анджелии, но переведён на райанский вполне профессионально.

У Каи появились к мужу многочисленные вопросы, которые она не замедлила озвучить, когда он вернулся из своего министерства.

— И как вы это объясните?! — встретила она его, с большим раздражением тряся в руках безнравственной книжкой.

Канлар поморщился, отобрал у неё книгу, раскрыл, проверяя, та ли эта, про которую он подумал, поморщился снова, тяжело вздохнул и уставился куда-то в пустоту, то ли придумывая ответ, то ли надеясь, что королева остынет и снимет вопрос.

Та не остыла и поторопила его ледяным:

— Мессир!

Осознав, что скандала не избежать, он преувеличенно вежливо уточнил:

— Что именно я должен, на твой взгляд, объяснять?

— Эта книга запрещена в Райанци! — пояснила она суть своего возмущения.

Отложив спорный томик обратно на свой секретер, он заложил руки за спину и педантично поправил:

— Запрещена к печати и распространению. А я её не печатаю и не распространяю.

Ответ был хорош, но королева была так возмущена тем фактом, что её прямое распоряжение нарушено — да ещё и кем! любимым мужем! — что она схватила книгу, снова раскрыла на титульном листе и ткнула пальцем в особенно возмущающую её строку: