Книга Наказание для драконьего принца, страница 32 – Надежда Соколова

И когда её пальцы случайно коснулись его руки над столом, она не отдернула их. А он не убрал свою. Это был маленький, почти невидимый жест. Но в нём было куда больше смысла, чем во всех их предыдущих яростных спорах.

После обеда, под звуки бесконечного прибоя и щебет невидимых птиц, они перебрались с жестких стульев на мягкое покрывало, расстеленное на теплом песке. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо и море в нежные персиковые и золотые тона.

Разговор иссяк, уступив место тишине, но на сей раз она была сладкой и напряженной одновременно. Ричард лежал на боку, опираясь на локоть, и его взгляд, тяжелый и пристальный, скользил по лицу Ангелины, по ее губам, по изгибу шеи.

— Здесь, в этом месте, — начал Ричард, и его голос прозвучал тише шелеста волн, — ты кажешься другой. Не такой... колючей.

Ангелина улыбнулась, глядя в пронзительно-синее небо, которое постепенно розовело.

— Может быть, потому что здесь нет придворных, фрейлин и этих давящих каменных стен, — ответила она так же тихо.

Он протянул руку и провел тыльной стороной пальцев по ее щеке. Это было не грубое прикосновение, каким бывало раньше, а почтительное, вопрошающее. Она не отстранилась. Напротив, ее веки дрогнули, и она прикрыла глаза, позволяя себе просто чувствовать — тепло его кожи, шероховатость песка под покрывалом, соленый ветерок.

— Ангелина... — ее имя на его устах прозвучало как заклинание, смиряющее бури.

Он наклонился, и его губы коснулись ее губ. На этот раз в его поцелуе не было ярости или желания подчинить. Он был медленным, исследующим, нежным. Это был вопрос, на который ее собственное тело ответило без тени сомнения. Ее руки сами поднялись, чтобы обвить его шею, пальцы впутались в его темные волосы.

Он не торопил события. Его ладони скользили по ее плечам, разжимая пряжки неудобного платья, сбрасывая с нее оковы дворцового этикета вместе с тканью. И она позволяла ему, отвечая тем же, расстегивая пуговицы его рубашки, ощущая под пальцами горячую, твердую кожу и рельеф мышц.

Когда они оказались обнаженными под сгущающимися сумерками, в свете первых звезд, стыд и гордость растворились, уступив место чему-то более простому и древнему. Его прикосновения были уверенными, но нежными, словно он боялся спугнуть хрупкое чудо, что происходило между ними. А она, в свою очередь, открывалась ему, как цветок солнцу, позволяя вести себя в танце, где не было места прежним обидам и недоверию.

Это не было битвой, как в ту ночь в спальне. Это было слиянием. Где-то на краю сознания она слышала, как его сдержанное рычание смешивалось с шепотом волн, а ее собственные стоны терялись в шуме прибоя. В его объятиях, под бескрайним небом магического кармана, она не чувствовала себя ни божественной наследницей, ни чужой в этом мире. Она была просто женщиной. Желанной и счастливой.

Когда все закончилось, они лежали, переплетенные, под россыпью чужих звезд, укрытые теплым одеялом, которое Ричард достал невесть откуда. Голова Ангелины покоилась на его плече, а его рука лежала на ее талии, пальцы лениво водили по ее коже.

Она прижалась щекой к его груди, слушая ровный, мощный стук его сердца, и поймала себя на мысли, что впервые за долгое-долгое время — возможно, впервые в жизни — она чувствует себя по-настоящему счастливой. Не победительницей, как после выигранного спора, а именно счастливой. Спокойной. На своем месте.