Книга Наказание для драконьего принца, страница 5 – Надежда Соколова

Лисандра в зеркале молча и неподвижно смотрела на Ангелину с той стороны стекла, и на миг ей показалось, что в этом взгляде мелькнула своя, тихая грусть.

Отойдя от зеркала, Ангелина огляделась с деловым видом, оценивая обстановку как потенциальный актив или угрозу.

— Сволочи, — проворчала она, ощущая неприятное сосание под ложечкой, — молодую, беззащитную девушку голодом морят. Нет бы поднос с яствами принести. Сами, небось, в главном зале за столом пируют. Ладно, я вас научу родину любить и уважать чужой аппетит.

Сказала, подошла к тяжелой дубовой двери, решительно дернула за железную ручку. Дверь, к ее удивлению, бесшумно поддалась, не будучи запертой.

Ангелина с видом главнокомандующего, выводящего войска на поле боя, переступила порог. Серебристый шлейф волочился за ней по холодному каменному полу шелестящим следом, а проклятый корсет непривычно и туго сдавливал рёбра, мешая дышать полной грудью и заставляя делать короткие, поверхностные вдохи.

Коридор оказался длинным, прямым и погруженным в мрак, освещённым лишь редкими чадящими факелами в массивных железных кованых подсвечниках. Стены были выложены тёмным, грубо отесанным камнем с причудливыми прожилками и узорами, напоминающими клубок переплетающихся змей. В спертом воздухе висел лёгкий запах гари, старого камня и чего-то пряного, удушливого — возможно, ароматических масел, которыми пропитали почерневшие от времени деревянные балки под стрельчатым потолком.

— Сволочи, — выдала еще раз Ангелина, уже как заклинание. И в сердцах, с наслаждением, пожелала. – Чтоб у вас рога выросли, у безрогих. А у рогатых – поотваливались, у гадов. И чтобы чесались они у вас в самых недоступных местах.

Она потрогала стену ладонью — камень был холодным, обжигающе влажным и скользким на ощупь. Вдруг в глубине коридора, за поворотом, что-то мелко и быстро шурхнуло, будто пробежала крыса. Ангелина резко обернулась, вглядываясь в зыбкую пелену полумрака, но ничего не смогла разглядеть.

— Гортий? — позвала она осторожно, и ее голос прозвучал гулко и одиноко.

— Ещё че, — ответил грубоватый, скрипучий голос, будто доносящийся из самой толщи стен. — Мы тут как-нибудь без ваших богов разберёмся. Дух я. Домашний.

— А, домовой, — понятливо кивнула Ангелина, чувствуя, как по спине пробежал противный холодок. — Ну, веди, домовой, меня на кухню. А то я, голодная, много чего натворить успею. Мебель переломаю, посуду побью.

— Та я уж понял, — фыркнуло пространство, и где-то упала и покатилась мелкая каменная крошка. — Ты, девка, налево иди. Куда пошла? Право это. Лево в другой сторонке. Совсем заблудились, городские.

Ангелина развернулась и заметила узкую, низкую арку, почти незаметную в глубокой тени, где свет факелов не достигал.

— Нашла лево? Вот туда и иди, не зевай. Увидишь дверку мелкую, потертую, в углу — это выход из служских комнат на господский этаж. Открываешь дверку, спускаешься по крутой лесенке, упрёшься прямо в дубовую дверь кухни. Не промахнешься, оттуда запахами тянет.

— Поняла, — коротко кивнула Ангелина и, подобрав неудобный шлейф, направилась к указанной арке, сгибаясь в низком проеме.

За аркой коридор резко сузился, став похожим на щель, потолок стал ниже, давящий. В воздухе уже откровенно и соблазнительно запахло жареным луком, мясом с дымком и свежим, теплым хлебом — явно где-то совсем рядом была кухня. Ангелина ускорила шаг, пригнувшись, но вдруг услышала за спиной, прямо у уха, тихий, старческий смешок.